— Можно сжечь их, — сказал один из желтых, щелкнув пальцами и образовав крошечное пламя.
— Сосуд восстановится даже из пепла, — сказала Сюзанна.
— А что, если заточить его в камне? — спросила белая ведьма, перебирая в ладони кристаллы. Ее темные ресницы нервно вздрагивали, как будто она уже знала ответ.
— На какое-то время это может сработать, но мало что способно надолго удержать Сосуд. Они достаточно сильны, чтобы разбить камень, — ответила Сюзанна, и я подумала о том, как отнесется к этому разговору Грэй.
О том, что она обучает его учеников тому, как причинить ему вред.
— Пожалуй, вы лучше всех ответите на этот вопрос, Ковенант. В конце концов, нельзя убить того, кто уже мертв, — сказала я, приподняв бровь, когда она повернулась и посмотрела на меня из этих жутких пустых глазниц.
Мне показалось, что на ее костях появилась улыбка, если такое вообще возможно?
Можно ли улыбаться, если у тебя нет рта?
Я вздрогнула, когда Сюзанна заговорила.
— Единственный способ ослабить Сосуд — лишить его источника пищи. Только в этом случае его можно надолго заточить в земле, чтобы он постепенно превратился в ничто. Без ведьминой крови, поддерживающей Сосуд, он просто перестанет существовать.
— А как убедить Сосуд не просто брать необходимую ему кровь? — спросила Делла.
— Никак, — ответила я, переведя взгляд на нее. — На этой земле не было ничего, что могло бы убедить Сосуд не питаться.
Я улыбнулась, когда Сюзанна промолчала, но мы обменялись знающим взглядом. В кои-то веки она поняла, что я знаю нечто такое, о чем не позволяла ей говорить клятва, данная ею святости Ковена. Она не могла открыто подстрекать к насилию между ведьмами и Сосудами.
Единственный способ, которым ведьма могла удержать Сосуда от кормления — это вызвать цену нарушенной сделки. Ценой было рабство — неспособность отвергнуть требования другого.
Если Грэй не сможет защитить меня от вреда, как обещал, его жизнь будет принадлежать мне.
Независимо от того, найду я кости или нет.
Грэй
18
Я спустился по лестнице Холлоу Гроув, направляясь во внутренний двор. Одна из ведьм следовала за мной, ее лицо было тщательно выверено, она сжимала перед собой руки. От нее исходило нервное напряжение, и я знал, что оно небезосновательно.
Пятьдесят лет назад я чуть не задушил одну ведьму за то, что она сообщила мне похожие новости.
Ведьма вышла из главного входа, даже не взглянув на меня. Я даже не стал надевать рубашку, когда она постучала в мою дверь, желая увидеть доказательства своими глазами. Не может быть, чтобы такое происходило заново.
Мы нашли человека, который признался в преступлениях, и привлекли его к ответственности.
Ковенант стоял во дворе бок о бок, глядя на землю прямо перед шпалерой, на которой Уиллоу сделала подношение. Свежая жизнь заполнила все пространство в самом центре школы, не оставляя никаких сомнений в том, что здесь что-то произошло. Если бы Уиллоу еще не призналась в содеянном, Ибан, скорее всего, так бы и поступил.
Особенно когда увидел то, что лежало на земле.
Ее глаза уставились в небо, пустые и ничего не видящие, когда я перемахнул через край и вылез в окно. Ведьма, пришедшая сообщить мне о смерти, осталась на месте, прижав руку ко рту.
Тело молодой ведьмы было наполовину обвито колючими лианами. Руки и ноги покрывали розы, словно растение могло забрать ее тело себе и втянуть в землю на этом самом месте. Они шевелились на ее коже, извиваясь и живя так, как я не видел уже несколько десятилетий.
Я подошел к ней ближе, узнав в ней одну из учениц, которых мы привезли из Кристальной Лощины. Она была одной из Тринадцати — одной из немногих студентов, не имевших семейной истории в пределах города.
Лишь немногие знали правду о событиях, предшествовавших резне, в которой погибло так много наших соотечественников. Еще меньше было тех, кто знал ужасающие подробности реальности, с которой столкнулись ученики Тринадцатой школы того года.
Я не мог вспомнить имя ведьмы, но наклонился к ней. Протянув руку вперед, я прикоснулся пальцем к каждому из ее век, закрывая их. С ужасом подумав о том, что никто из них так и не побеспокоился, я поднял голову и посмотрел на собравшуюся толпу.