В следующее мгновение моя сосредоточенность исчезла, когда Грэй, похоже, понял, что я задумала. Он быстро переместился, и мои глаза метнулись к его лицу, когда оно столкнулось с моим. Его губы тут же прильнули ко мне, с силой впиваясь в мой рот.
Его клыки вонзились в мои губы, разрывая плоть, и он открыл меня для себя. Я повиновалась, раздвигая губы и пропуская его язык внутрь. Мои руки покинули его предплечья, прижавшись к его груди. Я лишь на мгновение отодвинулась, протестуя против прикосновений, которые, как мы оба знали, я хотела.
Что я не должна этого хотеть, но отрицать это было бы ложью.
Затем они вцепились в его рубашку, обхватили ее и смяли ткань, чтобы притянуть его ближе. Его стон вырвался из горла, заполнив мое ухо, а его тело прижалось еще плотнее, пока я не почувствовала, что его член упирается мне в живот.
— Блять, ты невозможна, — сказал он, отстраняясь настолько, чтобы пробормотать эти слова мне в рот.
Я зарычала на него и потянулась вверх, чтобы зарыться рукой в его волосы. Темные, чернильные пряди были мягкими в моих пальцах, скользили по ним, когда я резко схватила их и снова притянула его рот к своему. Каждое движение его языка по моему рту было клеймом, претензией на владение, против которой я должна была бороться.
Вместо этого я еще глубже погрузилась в его прикосновения, потянула его туда, куда хотела, когда его тело сдвинулось. Он отстранился, скользнув рукой по моему горлу вниз, пока не коснулся кожи моей груди. Он проглотил мой испуганный вздох и улыбнулся мне, разминая плоть. Резко надавив на нее, сжимая и испытывая на прочность, он с усмешкой нащупал мой сосок и провел по нему пальцами.
Я вздрогнула в его хватке, и из меня вырвался придушенный стон.
— Как ты думаешь, с кем-нибудь еще ты будешь чувствовать себя так же? — спросил он, снова проводя пальцами по моему затвердевшему соску. — Твои бедра трутся об меня, просто умоляя, чтобы я впечатал тебя в стену.
Я сопротивлялась желанию протестовать, оттолкнуть его. Особенно когда его рука покинула мою грудь и опустилась на живот. Я почувствовала, как он прижимается к тонкой ткани моих трусов для сна, вдавливая в меня майку, когда он раздвигал мои ноги.
Мои глаза закатились, когда он с удивительной точностью нашел мою киску, едва заметно касаясь разгоряченной кожи.
— Скажи мне остановиться, — сказал он, впиваясь зубами в мою нижнюю губу. Его глаза оставались открытыми и не сводили с меня глаз, когда мое дыхание перешло в дрожащий вздох. — Скажи, что ты не хочешь этого.
Мой рот приоткрылся от желания сказать это, но слова не шли. Они не могли прийти, не тогда, когда он крепче прижимал свою руку к моей плоти. Ткань моих шорт терлась об меня, а его пальцы медленно обводили мой клитор.
— Я ненавижу тебя, — пробормотала я, сильнее вцепившись в его волосы.
Он захихикал, нежно прижимаясь к моему рту, когда я откинула голову назад.
— Мне плевать на это. Для меня важно только то, как красиво ты будешь извиваться на моем члене.
Я задохнулась, когда он просунул пальцы под край моих шорт, ощутив прохладу его кожи. Между нами ничего не было, ничто не отделяло нас от того, как он прижимался ко мне. Он возобновил работу над моим клитором, кружа его, когда я потеряла способность дышать.
Вот так я и умерла.
Я собиралась кончить, и мне было все равно, что это обо мне говорит.
— Черт, — прохрипела я, ослепительный свет залил все мое зрение, когда он пошевелился; его зубы коснулись моей шеи.
Он остановился, его пальцы все еще оставались на моей киске.
— Что ты делаешь? — спросила я, морщась от крошечного укола его клыков, когда он вгрызался в мою кожу. Он застонал, втягивая мою кровь в рот, а мои бедра двигались навстречу ему.
В поисках его напора, в поисках моего удовольствия.
Он вынул зубы, его рот стал еще краснее, чем прежде, и уставился на меня. Убрав руку с моих шорт, он поднес пальцы ко рту. Он со стоном закрыл эти стальные глаза, отдернул их и посмотрел на меня сверху вниз.
— Ты можешь кончить, когда скажешь мне то, что я хочу знать.
Мой рот открылся от шока. Конечно, он не мог иметь в виду…
— Пошел ты, — прошипела я.
Я бы сама закончила это дело. Этот высокомерный урод. Я отпустила его волосы и надавила на его плечи, чтобы убрать его со своего пути. Когда он отступил назад, я провела рукой по животу и сунула ее в шорты, когда его глаза сузились. Выгнув спину, я позволила ему увидеть тот момент, когда я прикоснулась к себе.
— Уиллоу, — сказал он, и мое имя прозвучало в его голосе совсем по-другому. Оно было мягким, успокаивающим, утешающим, когда мне не хотелось ничего, кроме гнева. Он подался вперед и схватил меня за запястье, когда я подняла на него глаза.