Может, этот парень воспринимал Ника так же, как сам Ник воспринимал того пожилого видящего в Лондонском Тауэре.
Как какого-то мага.
Как некого путешественника через порталы, наделённого особенными способностями.
Ведь такой в этом смысл, верно?
Парень считал, что он не в том месте.
Это не могло быть совпадением. Просто не могло.
Этот парень хотел, чтобы Ник помог ему отправиться домой.
Да Ник бы с удовольствием подчинился, бл*дь.
Вот только он не собирался позволять этому засранцу забрать Уинтер или кого-то другого. И ещё одна проблема. Ник не мог сделать то, чего хотел этот засранец. Он не имел ни малейшей бл*дской идеи о том, как ходить через пространственные порталы.
Если так, то он сам отправился бы в путешествие без обратного билета.
Он бы также забрал с собой свою семью — по крайней мере тех, кто захотел бы уйти.
Старик во второй раз прочистил горло.
Ник поднял взгляд.
Не сводя глаз с лица Морли, он сунул развёрнутого оригами-единорога в карман. В то же время сам прочистил горло.
Если Морли заметил записку или то, чем Ник только что занимался, то не выдал ничего лицом.
— Ты готов зайти туда? — спросил Морли.
Ник кивнул.
— Конечно.
При этом он оглянулся по сторонам.
Коридор на верхнем этаже был застелен толстым чёрным ковром. Насколько мог сказать Ник, на полу в комнате лежало нечто подобное. Стены были костяно-белого цвета, на них висело несколько декоративных свитков с японской каллиграфией, а также картины в современном японском стиле.
Опять-таки, нигде никакой крови.
Даже в такой близости Ник чуял лишь то, что находилось по другую сторону двери.
Такое чувство, будто этот парень скрылся по вентиляционным шахтам.
Потолок шёл под крутым уклоном, сужаясь пиком крыши и заставляя коридор казаться более узким, чем было на самом деле.
Коридор также казался чрезмерно тёмным.
С другой стороны, они с Морли не включали добавочное освещение.
Ник гадал, как скоро встанет солнце. Он гадал, был ли здешний купол запрограммирован на ту же погоду и время года, что и над городом. Он знал, что искусственная погода в разных охраняемых зонах не всегда была одинаковой. Приватные сегменты Нью-Йорка могли иметь собственный климат.
Почему-то это снова вернуло его мысли к Уинтер.
Он предвкушал свою первую зиму с ней, в регионе, где она жила — в Северо-Восточной Охраняемой Зоне. Опираясь на её слова, он воображал, что всё будет невероятно красиво. Вся эта дикая природа, покрытая снегом. Куча животных: лисы, олени, кролики, птицы… и всё, что считалось безопасным разработать с помощью биоинженерии и выпустить в регионы для диких животных. Всё будет красиво и умиротворённо, как в его человеческой жизни.
Он представлял, как будет сидеть у камина в доме Уинтер, смотреть через стеклянные двери на снегопад. Он представлял, как ночами будет сидеть с ней во дворе, смотреть на небо с места у костра или, может, из джакузи, которое они подумывали построить за домом.
По нему пронеслась жёсткая рябь боли.
Он хотел Уинтер.
Он хотел её, и он хотел вытащить их обоих отсюда нахер.
Он хотел смотреть на снег, небо и волны своего мира. Он хотел жить в обществе, где он не будет рабом. Где секс с его женой не будет нелегальным.
Где они смогут открыто быть вместе.
По крайней мере, ночью. По крайней мере, там, где это позволит его вампирская кожа.
Желание вернуться в свой мир ощущалось пугающе интенсивным.
Ник осознал, что оно становилось хуже с каждым часом.
Это начинало казаться какой-то болезнью или импульсивным рвением. Может, даже как лихорадка. Это определённо стало одержимостью, по кругу вращавшейся в мыслях Ника.
Такое чувство, будто с ним было что-то не так.
Такое чувство, будто стресс от этого желания начинал влиять на его разум. И как будто это было связано с болью разделения, которую он испытывал всякий раз, когда ему приходилось разлучаться с Уинтер. Вот как сейчас.
Это желание уйти теперь казалось связанным с той болью и разделением.
Оно казалось как-то связанным с Уинтер.
То импульсивное желание казалось тесно связанным с его парой.
Не только с ней. Оно казалось связанным с Тай, с Мэлом.
Даже с Морли.
Ник чуть слабее ощущал это с Джорданом и Кит, но и с ними это чувствовалось. Странно, но он также чувствовал это с сестрой Мири, Зои… с той, о которой ему вообще не нравилось думать, особенно после начала их с Уинтер отношений… но она тоже имела сильные узы с тем миром.