В итоге ястреба устроили в старом велосипедном сарае, Джед занял кабинет шестого класса, а в пятом классе расположился Питер Блич-Палмер, сын лучшей подруги матери Тины, который поселился в «Школе» в ожидании компаньона, для того чтобы вместе с ним снять квартиру в Килбурне.
Исследования Стрингера, собирающего материалы для своей книги, завели его на самый нижний уровень «Бонд-стрит». Он как раз проводил эксперимент, касающийся движения воздушных потоков в туннелях, когда наткнулся на бродячих музыкантов, игравших шотландские народные мелодии. Их было трое: один играл на волынке, другой на скрипке, а третий на флейте.
Когда они закончили вариацию на тему баллады Бёрнса, флейтист отложил свой инструмент и запел красивым баритоном. Он спел «Scotland the Brave», а потом «So Far from Islay». Он пел об изгнании и утрате, о любви к родине и страданиях вдали от нее. Все это невероятно разнилось с окружающей обстановкой метро, его шумом и толпой. Джарвис пришел в неописуемый восторг. Ему вообще очень нравились песни, все равно какие: оперы или баллады, фолк, рок или кантри, джаз, соул или блюз.
– Это было восхитительно, – сказал он певцу. – Никогда не слышал ничего подобного. Вы исполняете на заказ?
– В смысле? – не понял тот.
– Ну, знаете, как певцы в ресторанах и тому подобное. Если я вас попрошу, вы споете?
– Смотря как попросите.
И певец, симпатичный блондин лет двадцати трех или четырех, выразительно посмотрел на шляпу, лежавшую перед ним на плитках пола. Джарвис покопался в кармане и разыскал среди мелочи монету в один фунт.
– За такую сумму ему придется пропеть всю партию из «Дона Жуана» Моцарта, – сказал волынщик.
Стрингер рассмеялся. Он попросил исполнить ему ирландскую песню о любви и разлуке. Певец спел ее без аккомпанемента. А как бы здорово она звучала под аккомпанемент волынки! Когда он дошел до строфы, в которой говорилось о том, что недолго осталось ждать до дня свадьбы, Джарвиса, как всегда, охватило невыразимое чувство сопереживания, и слезы навернулись ему на глаза, несмотря на то что ни свадьба, ни жена, ни хотя бы стабильные долговременные отношения никогда не входили в число его приоритетов. Он горячо поблагодарил певца и дал ему еще пятьдесят пенни, в итоге потратив сумму, которую едва ли мог позволить себе выкидывать на ветер.
Собралась небольшая толпа, мешавшая пассажирам. Уяснив, что происходит, люди начали поднимать руки, прося спеть то одну, то другую песню. Когда певец затянул балладу и его поддержала, застонав, волынка, раздались аплодисменты. Стрингер выбрался из толпы и пошел к платформе, в надежде ощутить порыв ветра из туннеля, предваряющий появление поезда.
Он знал, что при строительстве Юбилейной линии были сооружены огромные вентиляционные шахты, иначе порывы ветра сдували бы людей с платформы прямо на рельсы.
Да, здесь был ветер. Он трепал волосы стоявших на платформе женщин. Один раз Джарвис видел, как у какой-то девушки юбка задралась выше головы, заставив бедняжку покраснеть от стыда. Одни пассажиры уехали, и на их место пришла следующая партия. Молодой человек развернулся, было, чтобы уйти, когда до него донеслась музыка, в которой он узнал мелодию из Северной Англии. Компания, собравшаяся вокруг музыкантов, все еще не разошлась. Человек в униформе протолкался вперед и стал что-то выговаривать певцу. Тогда Джарвис, бывший самым высоким среди толпящихся людей, произнес поверх голов:
– Они не делают ничего плохого! Просто развлекают людей.
– Это против правил, сэр, – заявил тип в униформе.
Стрингера нечасто называли «сэром», и всякий раз подобное обращение заставляло его расчувствоваться. Он не мог не думать о том, как же это любезно со стороны человека, такого же, как он сам, даровать ему, Джарвису, подобное почтение. Молодому человеку начинало казаться, что собеседник обладает необычайно мягким и благородным характером, раз он обращается к людям с такой любовью и уважением. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы тут же не согласиться со всем, что было сказано до слова «сэр». Но ему это удалось.
– Что же, значит, правила следует изменить, – объявил он. – Они несправедливы.
Служащий метро подошел к нему поближе.
– Это не в моей компетенции, сэр, – сказал он, а потом добавил, довольно бесцеремонно: – И не в вашей.