— Отчим ведь не родной отец, — заметил Ференци.
— Верно, — согласилась Пита, — но иногда и родной отец не бывает настолько близким.
— Пожалуй, — отозвался граф. — Но всему свое время, и гораздо естественнее смотреть вперед, чем оглядываться назад. При вашей внешности, синьорина, и при вашем английском очаровании — хотя вы не слишком похожи на англичанку — будущее не должно рисоваться вам в мрачном свете. А потом, надо надеяться на лучшее. Поверьте, время исцеляет все раны, и у вас впереди еще много хорошего.
— Вы так думаете? — оживилась Пита, потому что порой ей казалось, что больше в жизни ждать особенно нечего. Впрочем, она ведь и впрямь молода, а воспоминания со временем тускнеют.
— Когда вам исполнится двадцать лет? — спросил Ринальдо. — Это тот счастливый рубеж, с которого начинается зрелость женщины.
— Правда? — улыбнулась Пита. — В таком случае я была бы рада. День рождения у меня через несколько недель, как раз на Рождество.
— Тогда вас должны были назвать Ноэллой[4].
— Меня и зовут Петронелла Ноэлла.
— Очень мило! — Граф слегка пожал ее руку. — Рождество — время подарков. Поглядим, какие подарки суждено вам получить на этот раз.
Пита тотчас вспомнила, как было в прошлом году: она подарила Майку носки, которые связала сама, а он ей — одну из своих акварелей. Подарков было не слишком много, но, по крайней мере, они с Майком были счастливы и будущее казалось ей безоблачным.
— Как по-вашему, сколько времени пробудет здесь миссис Рамбольд? — неожиданно спросил Ференци.
— Понятия не имею, — призналась Пита.
— Что же, я постараюсь, очень постараюсь уговорить ее остаться здесь до Рождества. — Он обольстительно улыбнулся.
На другой день Тереза пожаловалась на головную боль, хотя прежде никогда ни на что не жаловалась. Кроме того, она вдруг стала раздражительной, что было совсем на нее не похоже, и Элен Рамбольд озабоченно нахмурилась.
Пита виновато подумала, что таким образом Тереза дает им понять: ей не нравится, что мальчика постоянно оставляют на ее попечение. В конце концов, она ведь еще и готовила, и вела все хозяйство, а единственной ее помощницей была неопытная девчушка, каждый день приходившая из деревни. Очевидно, на служанку взвалили слишком много обязанностей. Но когда ближе к вечеру головная боль заставила Терезу забыть обо всем и удалиться в свою комнату, Пита не на шутку встревожилась. Она постучалась в комнату служанки, принесла ей аспирин и попыталась выяснить, что случилось. Тереза, вопреки обыкновению, вовсе не была разговорчивой и общительной, а кроме того, у нее появились явные признаки жара. Измерив температуру, Пита ужаснулась — очень уж высокой она была, — сразу же разыскала Элен и попросила ее срочно вызвать доктора.
Миссис Рамбольд посчитала все это суетой, но тем не менее за доктором послала. Лишь взглянув на Терезу, доктор Джератти покачал головой и сообщил, что ее следует отправить в больницу. К сожалению, он не пояснил, что в городе и пригородах были зафиксированы вспышки брюшного тифа. На другой день, когда стало ясно, что у Терезы действительно тиф, Элен испугалась за Пола, однако при мальчике постоянно находилась Пита, которая и взяла на себя все заботы о нем, по крайней мере до конца опасного периода.
Нельзя сказать, чтобы вид Пола внушал какие-то опасения, напротив, за пять недель, проведенных на вилле, он загорел и поздоровел. И не без основания: Пол много гулял и почти не волочил ногу — прежде всего потому, что Пита раз в день делала ему массаж, постепенно выправляя пораженную ногу. Но случись ему серьезно заболеть, и он снова будет отброшен назад в своем развитии. Понимая это, девушка стремилась уберечь мальчика. В следующие несколько дней она постоянно опекала его, готовила ему еду, кипятила все питье. Ее мучила совесть, что они все время оставляли мальчика с Терезой, но теперь Пол был доволен, поскольку Пита была рядом с ним.
Когда прошел первоначальный страх, Элен вернулась к своей обычной жизни — обедала и ужинала вне дома, осматривала достопримечательности и посылала Терезе в больницу цветы и фрукты, чтобы ее совесть была чиста. Граф Ференци проявлял некоторое беспокойство о Пите, считая, что ей не следует брать на себя столько забот о сыне Элен. С другой стороны, не мог он осуждать и Элен. В конце концов, они с ней были старыми друзьями, причем Элен была одной из самых привлекательных женщин среди его знакомых. И все же Ференци не без тревоги смотрел на Питу, считая, что она слишком изнуряет себя и что ей не мешало бы изредка присоединяться к ним с Элен. Но Пита лишь весело махала им вслед рукой, когда они уезжали на прогулку и радостно шла с Полом в сад, где они и проводили почти все время в те неспокойные дни.