Дело о краже было распутано нелепейшим образом. Злоумышленником оказался репетитор по технике быстрого счета, снимавший кабинет в том же здании на втором этаже. Он был пойман с поличным, когда запустил руку в кассу китайского ресторанчика на первом этаже. В полиции он чистосердечно сознался в содеянном: как на духу, он выложил, что сделал это не ради денег, что любил ту девушку, и еще он выложил много чего, не укладывающегося в голове. Так мне передали на словах. Кто? Да та официантка, по обоюдному примирению сторон слупившая с репетитора в три раза больше, чем он у нее украл. Она чуть ли не визжала, а на ее лице было написано, что жизнь удалась.
О 386 DX–II даже и не знаю, что сказать. С одной стороны, мне кажется, что слова вообще не нужны, а с другой — что нужно очень много слов. Он… исчез сам собой. Я даже не помню, когда и при каких обстоятельствах это случилось. Жизнь… что… же… это?
С долгом, думается мне, дело обстояло аналогично. С течением времени он исчез сам собой. Порой мне приходит мысль, что мир таким образом прощает наши грехи, а порой мне кажется, что мой брат — своей смертью — оплатил все долги. В любом случае, я думаю, что на то он и долг.
Хозяина белых туфель я так и не вычислил.
Отец и мать занимаются огородничеством. Конечно, главным образом их существование обеспечиваю я, а огород — это, что называется, для души. Брата отца поймали в Америке. До нас дошла новость об его аресте, что стало с ним дальше — я не знаю. В конце концов, люди живут в чулане.
Мой друг, гонявший на спорткаре, женился на мисс Корея. Если сказать точнее, он женился на участнице конкурса «Мисс Корея». Просто в слухах значилось коротко: женился на мисс Корея. Однако когда этот слух дошел до всех, мой друг развелся. И контакты между нами прервались.
И я… окончил техникум, устроился на работу, женился. Из всех воспоминаний об этих трех вешках моей жизни осталось лишь то, что с трудом, с трудом, нечеловеческими усилиями были они достигнуты. Действительно, пройти жизнь гораздо сложнее, чем выдержать экзамен на чин, и я думаю, что мне просто повезло. И только ли?
Только.
И между тем — так же с трудом — я пробил социальную помощь на съем квартиры. Пусть она была крохотной и скромненькой, но в день заселения туда я плакал. На моем месте вы — наверняка — тоже бы не удержались от слез. Словно в сказке… я сплю, вытянув ноги, и очень часто получаю на завтрак полагающуюся мне яичницу. И иногда, очень редко…
Я вспоминаю свою каморочку в том косивоне. К примеру, как вчера после просмотра репортажа о МЫШИ, НА ТЕЛЕ КОТОРОЙ ВЫРОСЛО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ УХО. Теперь, когда это осталось в далеком прошлом, я сравнительно тепло могу вспоминать о том архаичном косивоне. Точно так же, как с пониманием отнесся к появлению человеческого уха у мыши… Как бы нелепо это ни выглядело. В конце концов, время на нашей стороне.
«У меня такое чувство, будто я сожительствовал с девицей по имени Ти Ши На. Потому что я постоянно должен был блюсти тишину, тишину, тишину». — К своему удивлению, за кружкой пива вчера вечером я выдал такую шутку жене. Она посмеялась, но не преминула спросить: «А сейчас?» Да уж, что же сейчас?
— Конечно, рай! — произнес я, и в тот же миг — внезапно — подумал: ах, было бы здорово, если бы тот архаичный косивон все еще был там. Я не знаю, почему так подумал.
Когда жена уснула, я тихонько выскользнул из постели. Я открыл балкон: с пятнадцатого этажа передо мной раскинулось бескрайнее, свежее ночное небо. Те огоньки, что же это? Парящие в небе стайками, словно пузырьки воздуха в воде, те огоньки… они, часом, не наполненные состраданием взгляды тех, умерших, вынужденных покинуть наш мир? А может, это уставшие измученные души нас, живых, души, которые ненадолго вырвались из омебелевшей жизни? Думал я, затягиваясь сигаретой.
Отчего же у меня такое настроение, будто я продолжаю жить в той наглухо закупоренной каморочке? Все, чем мы владеем, не окажется, часом, чем-то вроде 386 DX–II? Отчего же этот вопрос не дает мне покоя? Конечно, этого не может быть. Все это — действительно ценное для меня и для вас имущество, ведь мы все живем, чтобы копить и защищать его, вот так.
Так или иначе…
Было бы здорово, если бы…
Тот архаичный косивон все еще был там.
Чтобы любой…
Пусть испытав неудачу,
Пусть потерпев крах,
Каким бы нищим он ни был,
Мог вернуться в этот огромный чулан и…
Лечь спать.
Пусть даже…
Свернувшись калачиком.