***
Даккарская школа мастеров делающих ковры известна далеко за пределами пустыни и за пределами империи. И лучшим её мастером был Хафиз. А его лучшим учеником был Ильсан. Его отец – хромой Акбар увидел как Ильсан рисовал на песке диковинных птиц, а на стенах хижины, угольком из очага, вязи цветочных орнаментов.
***
Когда ночью в остывающем мареве, пустыня пыталась дотянуться тёплыми губами до огромных звёзд, странники выходили из города и отправлялись в дальний путь.
И вот однажды ночью Акбар, положив в заплечный мешок сыну большую вкусную лепёшку, отвёл его в мастерскую ковров.
В этой мастерской ткали ковры самых разнообразных размеров, необыкновенных орнаментов и диковинных расцветок. И Ильсан учился десять лет ткать ковры. А хромой Акбар посылал ему раз в неделю молока от верблюдицы и ароматную пшеничную лепёшку. Ильсан рисовал геометрические и растительные орнаменты, острым как бритва ножом обрезал ворс, складывал особым образом девять шерстинок вместе и вывязывал узелок ворса, соединяя его с двумя или тремя соседними. Так что ладонью можно было закрыть больше тысячи узелков. Ковры этой мастерской славились ещё и тонкостью работы, и даже в маленьком ковре узелков было триста или четыреста тысяч. Узелки смотрели как крохотные жальца живописных кисточек.
Полтора миллиона их должно было быть в ковре шейха, и Ильсан каждые сутки делал сто двадцать узелков, чтобы закончить к восемнадцатилетию наследника.
Шейх имел нефтяную скважину и торговал нефтью, ведя дела с американскими и русскими компаниями. Дела с русскими вести было интересно. Они приезжали на баснословно дорогих машинах, обязательно целовались с шейхом в смуглые щёки, пили vodka, иногда дрались и предлагали проценты со сделок достойные упоминания в арабских сказках. И однажды шейх согласился, а потом согласился ещё раз и ещё. Его партнёр, Арсений Петрович Ривкин, посверкивая золотым зубом, коверкал: «Алейкум ассалам, дорогой шейх!» и, ухмыляясь, передавал большие коробки с долларами. А шейх прятал деньги в сейф и подписывал следующий контракт.
Ковёр – символ царской власти, избранности и причастности к горнему миру. Голова мастера уже седела, когда были готовы последние ряды ковра из шерсти белого верблюда. Ислими – растительный орнамент, бесконечным и прихотливым узором стекал по полотну ковра и непостижимо сплетался с гихири – точной геометрической окантовкой, объединяющей в одно целое всю композицию рисунка. Птицы, животные, причудливым виденьем плыли по поверхности узорчатых сплетений цветов, словно благоухающих при взгляде, и звонких ажурных бутонов, рождающих предчувствие этого цветения.
И все любовавшиеся им хотели смотреть на ковёр всё дольше и дольше, он был как будто явлением не этого мира, и у смотревших дыхание становилось неровным, как на первом свидании, а сердце тревожилось, как осенний полыхающий закат.
По случаю восемнадцатилетия сына шейх устраивал большое празднество и торжественные игры. Кто на востоке не знает страсти азарта игры в кости или нарды? На городской площади поставлены столы с игральными досками, а самых именитых гостей властитель принимает во дворце.
И шейх, сидя на троне, тоже играл со своим партнёром по бизнесу.
– Сначала по маленькой, уважаемый Арсений? – ласково улыбнулся шейх.
– По маленькой так по маленькой! Предлагаю по миллиончику зелёными.
– Хорошо.
Кости брошены. Шейх выиграл.
– Поднимем?
– Давайте немножечко поднимем,– говорит Арсений Петрович.
Сыграли по два миллиона. И опять выиграл шейх.
– Мне сегодня везет! У моего сына совершеннолетие! Несите столетнее вино и давайте ещё играть!
Подняли до пяти миллионов. И шейх снова выиграл, а потом два раза проиграл.
– Десять миллионов!
Властитель долго потряхивает золотой стаканчик с костями, бросает – пять и четыре. Бросает Арсений Петрович – две пятерки.
Правитель задумался.
Ещё десять!
– А есть ли у вас, я стесняюсь спросить, столько денег прямо сейчас? – осведомился Арсений Петрович.
– Еще раз задумался шейх.
– Я ставлю шахту. Я ставлю свою шахту с нефтью.
Была полночь и игры и гуляния на городской площади не смолкали. Они разливались песнями, свечами и лучистыми фонариками от площадной гомонящей толпы по узким улочкам, оттуда по дворам и домам горожан.
А в сердце города, во дворце, в главном зале погас свет.
Арсений Ривкин посчитал, что Удача отвернулась от него, когда выкинул два и один. Но оказалось, что она просто подмигнула лукавым оком – у шейха выпали две единицы.
Смуглая кожа на лице правителя посерела:
– Всё дворцовое имущество, все драгоценности…