Но ещё более выразителен в поистине художественной завершенности жребий русского антитринитария с неизменно присущей высокому языку истории, выбирающей самые подходящие слова для своих летописей, «говорящей» фамилией
НЕМИРИЧ,
о коем, как нарочно, покуда не написано не то что книги, но ниже и отдельной статьи; а уж в художественной словесности появление его на полях главного действия, как кажется, вообще единично.
Родовой герб Немиричей венчал шлем в шляхетской короне, над которым располагалась ещё серебряная лилия с росшими из неё кверху четырьмя павлиньими перьями; под всем этим навершием помещался фигурный щит, где на червонном поле перекрещивались две серебряных же «клямры», то есть скобы. И ежели отвлечься от полузабытых уже аллегорических толкований различных предметов в древних гербовниках, то скрещение это видится теперь сущим перекрестком двух погибельных путей — перемены своей веры и природного отечества, — которые сознательной волей народа Украины были вынесены за скобки его исторической судьбы.
Немиричи происходили из древнего новгородского боярского рода, о почтенности которого свидетельствует уже то обстоятельство, что в некоторых грамотах фамильное прозвище их пишется не через «е», а через «ять», входившую только в состав исконных славяно-русских слов. Похоже, что «немирное» прозвание, данное родоначальником в наследство потомкам, наложило действительную печать безпокойства на их житейские обстоятельства. В XV столетии Немиричи переселились в Литву. В 1539 году великий князь Сигизмунд позволил Ивашку, сыну Николая Немировича, выстроить замок; получили они и большие владения на принадлежавшей Литве Украине.
Первоначально Немиричи держались дедовского православия, были записаны в Луцкое братство на Волыни, боровшееся с окатоличиванием и унией среди русского населения края; а в начале XVII века Самуил и Криштоф Немиричи, последний с собственным полком, пристали к казацкому восстанию против Польши.
Первым преступником веры в семье сделался Стефан Андреевич Немирич, подкоморий киевский и староста овруцкий, живший в первой четверти семнадцатого столетия. Главным имением его, как бы столицею громадных маетностей, разбросанных в Киевском и Волынском воеводствах, было местечко Черняхов Житомирского уезда, где уже в 1611 году заведена была социнианская община; с переходом владельцев в стан антитринитариев Черняхов сделался таким же средоточием секты на Украине, каким был на Волыни Киселин Чапличей. Стефан Немирич состоял в обширных родственных связях почти исключительно с социнианскими же фамилиями; в 1625 году он участвовал в комиссии, назначенной польским правительством для устройства казаков после их поражения под Куруковым. С самого детства в антитринитарской вере воспитаны были и три его сына, впоследствии выросшие в крупных деятелей секты: Юрий, Владислав и Стефан. Наиболее громкую известность приобрел старший из них — Юрий.
В молодости он учился в раковской академии, где, как уже поминалось, свёл дружбу со внуком Фауста Социна Андреем Вишоватым и ездил с ним в компании единоверцев для довершения просвещения за границу. По возвращении, обладая обширными связями в сенате и при дворе, он стал могущественным патроном противников Троицы, всячески пользуясь своим положением блестящего и европейски образованного пана. В 1637 году его выбирают депутатом от Киевского воеводства и люблинский трибунал, где благодаря его содействию устроено было принародное прение между социнианскими начётчиками и иезуитами.
Оставшись после кончины отца опекуном младших братьев, Юрий Немирич сосредоточил в собственных руках управление всеми многочисленными родовыми имениями и принялся самым действенным образом покровительствовать единоверцам. Благодаря именно Юрию Немиричу секта достигла на Украине в 1640-е годы наибольшего расцвета: он основал несколько новых общин в своих имениях по обе стороны Днепра, приютил у себя часть изгнанных после раковского погрома учёных, да и сам писал философские и богословские сочинения, слагал даже для социнианских служб молитвы и гимны — правда, на польском, а не русском языке.