Выбрать главу

от черкесов.

На входе в дом кроме двух пар готско-корейских войнуков вновь как и раньше в Кафе, оказался главный из кавказских черкесов семьи Лилианны.

Вновь, как и раньше мне приходится заниматься наведением порядка в собственном доме в

котором оказывается живет княжич Тадж и старший брат Лилианны, вместе со своими

людьми. Моих людей в доме практически не было. Как оказалось, всех людей не из семьи

Бабук, переместили в дальний двор с отдельным входом, строго запретив в ход на хозяйскую

половину.

Вот только старший сын князя Херотко и по совместительству дядька ее старшего сына

оказался укушен каракуртом и причем несколькими. Что вообще невероятно. Тут бы одного

найти. Как раз в тот момент, когда корабли Ингваря Терселле стали на рейде Мангупа у

входа в гирло реки Кубань.

Входя в собственный дом мне пришлось тут-же заводить готских воев, чуть ли не силой

заставляя чужих людей оставлять посты и отправлять их в дом кавказского князя.

Что-то подобное после нападения в Крыму я и ожидал. Только вот старался делать это

несколько необычным для местных способом. Каждый черкес уважительно опрашивался с

целью выяснения имени и рода, после чего если этот человек был в некотором списке, то тут

же приглашался в приемную гетмана Ингваря, где практически сразу получал чай с сонным

зельем. Таким образом тихо и без огласки семеро черкесов из людей отца и брата Лилианны, в

этой суматохе просто растворились. В первую же ночь на дознании задержанных круг

подозреваемых вырос еще в два раза, создав своеобразную Варфоломеевскую ночь среди людей

семьи князя Херотко и ставшиех ему лояльных людей моего дома.

Утро следующего дня встретило подворье дома Терселле с сидящими на колах дюжиной

людей, присягавших ранее своему готскому сеньору. Еще через час в присутствии всего

корабельного состава моего небольшого флота и судов, находящихся в Матрахе весь экипаж

куттера атлантического происхождения сел на такие же изделия во дворе столичного дома, доведя количество приговоренных к жестокой казни до трех десятков. Рядом с

провинившимися людьми из моего дома сели на колы и четверо черкесов сопровождавших

княжну Лилианну с острова Вознесения до столицы Синдики.

Люди, ослушавшиеся приказ своего сеньора, выполняющие чужие, даже если это люди

жены и рискующие членами семьи в опасном океанском и морском походе не имеют права

быть людьми дома, доверившего им самое ценное

Все просто и понятно. И пусть кто-то скажет мне после увиденного за эти четыре года, что сеньор Терселле жестокий и не человечный.

Идя на прием в дом Заноко. Я уже знал, что полтысячи готов разместившихся в моем доме

и еще столько же в китайском квартале, плюс три сотни со мной в сопровождении, чуть ли

не в четыре раза превышают все силы дома Бабук в столице.

Люди, привыкшие с детства тому, что вокруг только рабы, а сами они чуть ли не

божественного происхождения, часто не замечают простых, из низшей касты людей из слуг, которые только того и ждут, когда им-скрытым агентам-влияния дадут команду на атаку

или потребуют информацию.

За два года мало того, что в черкесской столице у моего дома появился кроме основного

еще и китайский, кроме этого появились небольшие дома, отвечающие за наблюдением за

домами, пока хозяина нет и даже небольшой дом для подготовки дюжины бойцов, называющих себя учениками "Кэмпо". И рядом со всеми этими элементами небольшого и

молодого дома есть еще дом семьи Бали константинопольских евреев и потомственных

управляющих семьи Терселле.

Прямолинейные действия людей семьи Лилианны, которые даже не подозревали с насколько

изощренным византийским коварством (некоторые думают, что это так), столкнулись

старшины ее дома. Дома, который еще даже и не знает, что атаман Игорь заказал через

своих знакомых из русинских козаков рейд на земли своего тестя. Дважды в одну и туже реку