Всюду от Босанского Нового до Костайницы горели села, дым клубился над крышами, скирдами, стогами. Полыхали пожары от земли и до неба.
Выбравшись с кладбища, все еще с пулеметом на плече, Лазар начал созывать бойцов, разбежавшихся по лесу. Он хотел собрать их и приободрить, чтоб повести в контратаку и отбить у неприятеля лагерь. Он кричал, угрожал, просил. Некоторые, услышав его, подходили к дереву, возле которого он стоял, сняв с плеча пулемет. Другие его не слышали, так как были слишком далеко, а третьи не хотели слышать: они в панике бежали, так как были уверены, что стоит им остановиться — и они тут же погибнут. Они взбирались на холмы, бросались в бочаги, карабкались по обрывам и откосам, устремляясь на восток, к Костадиновичам и Цветничу, чтобы поскорее добраться до перевала.
Наконец рота собралась. Передохнули, выпили по глотку воды, сделали перекличку, подсчитали убитых, раненых и пропавших без вести. Кто-то заикнулся об обеде, но обеда не было. Лазар объяснил им, что положение тяжелое и надо снова идти в бой. И они повернули обратно к небольшому перелеску, полные решимости погибнуть или отбить лагерь. Они атаковали противника, не дожидаясь ночи, в ранних сумерках, напали из леса сразу с востока и с юга. После первого залпа и первых гранат бросились врукопашную. В ход пошли ножи и приклады.
Он видел, как пулеметчик Дакич, бежавший по тропинке, удал возле дерева. Погиб, решил Лазар, — но вдруг пулемет Дакича застрочил так громко, что треск разнесся по всему лесу. Дакич не прекращал огонь, хотя к нему со всех сторон сбегались солдаты в зеленой форме и в черных сапогах. Лазар видел их и слышал крики:
— Хватай партизана, хватай живьем!..
Они охотились за Дакичем, как несколько часов назад на кладбище охотились за ним, за Лазаром. А Дакич все строчил, да к тому же еще и задирал их, кричал, чтобы не прятались, чтоб подошли поближе. Они подходили близко, не обращая внимания на потери. Один падает, но остальные бегут. Падает другой, но остальные бегут. Третий упал, но остальные-то бегут, как прежде. Четвертый упал («этого вроде бы я уложил»), но остальные бежали. Упал и пятый, и шестой, и седьмой упал, и восьмой, и девятый, и десятый, но одиннадцатый летел вперед со штыком наготове. Дакич лежал на тропинке, у самого дерева, но его пулемет молчал. Ранен или заело что-нибудь, подумал Лазар, а может, кончилась лента. Он направил автомат на солдата, бежавшего к Дакичу. Дал короткую очередь — жалел патроны. Подумал о револьвере, о гранате («долго доставать, черт побери!»), но солдат уже подбежал к Дакичу и вонзил штык в спину, пришив его к земле.
Целые орды неслись по дороге и скатывались со склона. Они не стреляли, но вопили, угрожали, ругались:
— Хватай их живьем, держи партизан!..
— Схвати меня за…! — отозвался Лазар.
Один из наступающих, услышав его слова, закричал в ответ:
— Погоди, схвачу и оторву…
Шагах в пятидесяти Лазар увидел зеленых солдат, которые, перебегая от дерева к дереву, приближались к нему. Патроны в автомате кончились, остался лишь револьвер и граната («это на случай, если меня окружат»). И снова совсем один (его ребята уже отступили), он вынужден был отходить, бросив мертвого Дакича и раненого партизана, который звал на помощь. Он понял, что контратака не удалась: враг занял лагерь и поджег его, дым клубился над лесом. Противника не отбросили и лагерь не спасли.
Посмотришь на запад — земля горит. Взглянешь на восток народ кишмя кишит в лесах, на тропах и дорогах. С запада идет армия, а перед Лазаром на километр, на два все дороги забиты крестьянами, женщинами, детьми, телегами и скотом, ранеными и беженцами. Без каких-либо указаний, по собственной воле народ отступает в сторону Карана, Стриговы, Марин, глубже в тыл, надеясь на батальон Жарко.
Как он покажется ему на глаза? Что скажет? Поверит ли Жарко, что действительно они не смогли отразить наступление?
— Ползут со всех сторон, как муравьи, — повторил он слова Хамдии, хотя совсем недавно не мог себе этого представить. — Мы их встретим на Поште, — бормотал он, а кто-то невидимый шептал ему на ухо, что и эта попытка провалится, потому что враг сильнее, чем они. — Мы их остановим в Деветацах…
Но ничего не получилось. Они не смогли остановить врага. Горы были перекопаны снарядами, села выжжены. Особенно пострадал хуторок под горой Пошта, в нем не осталось ни одного дома.
Когда отступали к Прусцам, Лазар столкнулся с Райко. Парень выглядел как-то необычно, щеки его пылали, в руках он держал флягу.
— Командир, а я женюсь! — крикнул ему Райко.
— Что ты мелешь, дурак?