В первую очередь был подвергнут разграблению обнесенный высоким забром детинец с княжеским теремом посередине с резьбой от просторного крыльца с высоким фундаментом до гребня на крыше, рухнувшего на дубовые плахи тесаного пола. Там искатели наживы кишели кишмя в надежде обнаружить в углах и подвалах малолетнего князя вместе с матерью, обслугой и приближенными, не оказавшихся среди убитых защитников крепости. За них саин ханом была обещана высокая награда. Но княжескую семью с челядью по прежнему не могли отыскать ни живыми, ни мертвыми, хотя в других городах Руси князья выносили дары победителям еще на подступах к их владениям, поэтому Батыю пришлось отдать приказ перевернуть весь городок вверх дном. Он не мог допустить, чтобы кто-то успел распорядиться их судьбой раньше него. В проходе между забором и крепостной стеной продолжали громоздиться трупы кипчаков вместе с лошадиными трупами, попавшие в засаду, устроенную защитниками несколько дней назад. Их никто не собирался убирать, так же сваливались в глубокую рытвину трупы ордынских воинов, погибших раньше или позже, издававшие стойкое зловоние.
Подобную картину Сиятельный наблюдал в разных уголках Сар-мира, она не будоражила чувств, но сейчас вид воинов, не упавших на колени перед победителями, а лежащих на спинах в полный рост, вызывал в нем бешенство, смешанное с невольным уважением. Оба чувства были равными, качаясь в груди китайскими весами для ювелирных изделий, но второе казалось тяжелее первого, и это усиливало ярость, накопившуюся за долгое стояние под стенами крепости величиной с кипчакский орех. Саин хан медленно проехался вдоль рядов урусутских воинов, расстрелянных из луков сипаями почти в упор, он надеялся отыскать на застывших лицах признаки страха или напряжения от паники. Но таковых не было, мужественные лица выражали только спокойствие, величественное от осознания исполненного долга. Даже тургауды-бешеные не могли остановить перед неотвратимым концом ломку лицевых складок приступами нестерпимой боли и ужасом, искажающим до неузнаваемости. Каждый монгол знал, что бог войны Сульдэ, ожидающий их по ту сторону жизни, обладает свирепым характером, не обещающим лучшего из пройденного на этом свете.
Воины рвались в бой в первую очередь из-за обещанной награды, могущей поправить их материальное положение, сделать уважаемыми в обществе людьми, а в случае смерти — положение их родных и близких. Только это наряду с жестокой дисциплиной заставляло проявлять бесстрашие и совершать подвиги, удивлявшие остальной мир. Бату-хан объехал церковь вокруг и снова остановился напротив входа, пытаясь осознать, как такая малая кучка урусутских дружинников сдерживала так долго лучшие полки орды. Ему успели доложить, что число всех защитников составляет двести шестьдесят семь человек. Он понимал, что эта группа батыров представляет из себя добровольцев, основная же масса населения успела вместе с остатками войска ускользнуть на лодках по реке и укрыться в дебрях лесов, стоявших вокруг сплошной стеной. Пуститься по их следу могло обойтись себе дороже, несмотря на подсохшую землю и богатство корма везде, еще неизвестно, сколько таких непокорных городков может встретиться на этом пути. Но его мучала мысль о том, что и вся козелесская рать не намного превышала отряд, лежащий на земле перед ним, их было разве что вдвое-втрое больше. И эти воины сумели противостоять лучшим туменам орды в течении пятидесяти одного дня, они удерживали крепость в своих руках почти два месяца. В то время, как остальные урусутские города выносили хлеб-соль через день-два, самое большее падали духом через две недели, как случилось это с Коломной.
Хан Батый откинулся в седле назад и вскинул ладони вверх, выражая невольным движением удивление, смешанное с восхищением храбростью защитников, с которым монголы столкнулись впервые со времен Священного Воителя, имя которого после его смерти нельзя было произносить вслух. Затем осмотрелся вокруг, увидел почерневшие остовы церквей купола которых были усеяны кипчаками, сдиравшими с них тончайшие золотые пластины. Они походили на озлобленных шакалов, дрались за золото, скалясь острыми клыками, бросаясь друг на друга с ножами, они срывались с большой высоты, калечась и разбиваясь насмерть. За ними зорко наблюдали монголы с татарами и сотники с темниками, дожидавшиеся своей доли, десятая часть от которой шла в казну чингизидов.
В церкви, стоявшей ниже по склону, урусутские женщины решили принять смерть от огня, нежели продлить жизнь сдачей в плен. Поступок тоже не укладывался в голове, саин хан до этого случая считал, что женщины везде одинаковые. Для них нет большой разницы, какой мужчина окажется их хозяином, лишь бы у него была твердая рука. Он подергал верхней губой от мысли, что все в этом северном краю было настроено против пришельцев, затем развернулся в седле к козелесскому воеводе, тело которого лежало отдельно от остальных ратников с правой стороны от него.