Бату-хан согласно кивнул, в глазах у него появилась какая-то мысль, которой он тут-же поделился со своим учителем:
— Я сейчас же пошлю к нему вестовых с предложением помощи, а если он ее отвергнет из-за непрниязни ко мне, то вестовые ему объяснят, что решение принималось совместно с другими царевичами-чингизидами, пусть тогда он прибудет сюда и послушает их доводы. Это послужит оправданием нашей тайной встречи с Шейбани-ханом без него, и успокоит в мыслях по поводу заговора, — джихангир снова подался вперед. — Нам нужно решить множество вопросов по возвращении войска в орду без потерь, от обоза приходят известия, что там начали бросать повозки с добром, потому что днем солнце взялось припекать и колеса стали вязнуть в сыром снегу. По утрам и по вечерам снег схватывается еще морозами, не давая коням пробиться копытами к прошлогодней траве, а зерна и сена на всех давно не хватает. Весна в урусутских краях наступила раньше обычного, если дороги развезет, то мы можем задержаться здесь до тех пор, пока они не подсохнут. И это будет наш позор.
— Ты прав, мой молодой господин, так-же рассудил бы и твой дед, Великий Потрясатель Вселенной, да будет ему раем Вечное Синее Небо, — согласился старый полководец. — Если бы не Тыржик, этот маленький город, под которым нам пришлось задержаться на четырнадцать дней, войско успело бы перейти по снегу самые широкие урусутские реки и без потерь оказаться на степных просторах. А теперь нам придется лишиться большей половины добычи, захваченной воинами, потому что тащиться со всем этим добром по надвигающемуся к нам с юга половодью будет невозможно.
— Да, это так, — кивнул головой джихангир. — А если мы задержимся и возле Козелеска, то этот вопрос осложнится еще больше.
— Теперь все зависит от Гуюк-хана и его правой руки Бурундая, — добавил Субудай-багатур. — От их воинского умения брать крепости без нашей помощи.
Широкое лицо Бату-хана снова стало наливаться дурной кровью, он нервно подергал щекой:
— Этот выскочка способен только держать нож за пазухой и нападать со спины, — прошипел он сквозь редкие зубы, вспоминая случай, произошедший в его шатре перед взятием столицы урусутов Ульдемира, когда был убит в окрестностях Коломны самый младший из чингизидов Кюлькан, погнавшийся за отрядом конных урусутов и попавший в их засаду. Тогда вместе с ним были опущены в могилу живыми, кроме его любимых лошадей, сорок самых красивых урусутских девушек-девственниц. А Гуюк-хан после этого нашел еще один повод, чтобы обвинить джихангира в гибели царевича, и наброситься на него с кинжалом в присутствии других чингизидов. Тогда все обошлось без единой царапины на непримиримых врагах, но этот факт не давал никакого повода для успокоения. Саин-хан сузил тонкие губы в белую нитку. — Крепость Козелеск должна быть взята этим хитрым манулом-степным котом, ублажающим себя, как и царевич Бури, турсуками хорзы и орзы и меняющим женщин по десятку за одну ночь.
Непобедимый вскинул круглую голову с натянутым на нее собачьим малахаем, глубокие морщины на его лице собрались в маску полного одобрения высказанному хозяином шатра, что бывало довольно редко. Он почувствовал вдруг, что за утверждением о безоговорочном взятии крепости должен последовать вывод, доступный только людям, одаренным большим умом. А джихангир продолжал:
— Мы не имеем права оставлять в стране урусутов ни одного города, оказавшего нам сопротивление, не взятого нами и не разрушенного до основания. Это может послужить примером для врагов, оставшихся в живых, чтобы они начали собирать против нас новое войско и отказа урусутов платить дань, которой мы их обложили.
Старый полководец закачался на ковре взад-вперед и издал громкое восклицание, не в силах сдержать радости, возникшей в его впалой груди от последних слов ученика:
— Сейчас ты абсолютно прав, саин-хан! — воздел он руки вверх, с трудом поднимаясь с места. — Это слова не просто великого полководца, а государственного мужа, думающего о своем народе на века вперед.
Джихангир тоже сошел с трона, ему претило, как и мудрому воину, стоявшему перед ним, выражение высоких чувств, чтобы скрыть волнение от похвалы, он прошел на середину шатра:
— Мы должны встретить моего брата Шейбани-хана и других царевичей у входа, сейчас надо добиться от них абсолютного доверия к себе, чтобы перевес в силах был на нашей стороне, — открыл он главные козыри перед верным другом своего деда. — Ведь нам предстоит вернуться в эту страну и пойти дальше, до последнего моря, как завещал нам Священный Воитель. И кто будет во главе объединенного войска в следующий раз, зависит только от нас, и даже в этот момент.