— Вота как, новость дивная!
— Объявился на Руси змей-тугарин о трех головах!
— Не бывать этому! — заволновались люди от края и до края обеих площадей. — Как тугары подошли, так и уйдут с пустыми руками, а дань пусть им платят половцы с куманами, у них там по норам байбаков толстых много.
— Пусть степняки берут дань со степных сродичей хоть жирными сурками, хоть узкоглазыми бабами, нам с ними воду не пить.
— С вятичей взятки гладки.
Воевода поднял руку, призывая собравшихся к спокойствию:
— Я не все поведал, братья, тугары взяли главные русские города за три месяца, они отходили в степи, когда на пути войску встала как кость в горле наша крепость. А степнякам надо успеть вернуться в улусы до весеннего половодья.
— Тогда пускай они нас обойдут и идут дальше своим путем, — крикнул Вятка, стоявший рядом с возвышением. — Вятичи им дорогу не переходили.
— Дорогу тугарам не переходило ни одно племя русичей, они пришли сюда, чтобы нас воевать, — одернул его воевода. Затем пояснил. — Хан Батыга, начальник войска тугаров, не обошел стороной ни одного поселения наших братьев-русичей, он пожег их дотла и сровнял с землей, а жителей или посек, или гонит перед собой в полон.
— А нас взять ему кишка будет тонка, — резко взмахнул рукой ратник Прокуда, здоровенный мужик из посадских. — Мы будем биться не на живот, а на судьбину.
— Твоя правда, Прокуда, — понеслись восклицания со всех сторон. — Мы встанем как один, а ворога на стены не пустим.
— Крепость у нас справная, степняки об нее не раз ломали зубы.
Воевода снова призвал народ к тишине, видно было, что он знает что-то такое, до чего не дошли разумом жители небольшого городка.
— Братья-вятичи, поганый Батыга, внук мунгалина Чагониза, собрал войска триста раз по тьме-тысяче, об этом нам с князюшкой и боярами поведал куманский купец, частый гость в нашей вотчине. Батыга разделил орду на три рати и направил их разными путями, чтобы они не мешали друг другу грабить русичей и кормиться. Они завоевали почти все города северной Руси, дошли до Игнач-Креста и повернули обратно в степи, потеряв в битвах с русичами многие тысячи воинов. На нас Батыга двинул под водительством Гуюк-хана и темника Бурундая левую рать, в которую вошло три или четыре тумена, да еще кипчаки. Это сорок раз по тьме или в два раза больше, потому как нехристей никто не считал. А я смогу набрать из вас воев две тьмы, из-за того, что полк знатных козельских ратников, посланный на подмогу Коломне, сложил там головы. Остальные будут бабы, старики и дети, — он подождал, пока люди осмыслят сказанное им и продолжил. — Может, повезет набрать ратников на две с половиной тьмы, если на стены пойдут часть баб, девок и отроков от четырнадцати весей. Но они не держали в руках оружия, выходит, эти вои не лучше мунгальских соломенных чучел, которые они для счета сажают на коней заместо себя.
— Радыня, к чему ты клонишь — открыть поганым ворота и сдаться на волю победителя? Я уже испытал на себе их милость, вместе со всей родней и другими гражданами Суздаля, — взорвался сбег Якуна. — От нашего города не осталось камня на камне, от жителей уцелело ладно бы десяток, которые успели уйти в леса. Так же стало с Кашиным, Юрьевым, Переяславлем, Скнятиным, Бежецком, Псковом…
— А еще с Полоцком, Судиславлем, Ярославлем, Галичем, Владимиром, нашим стольным градом, — дополнил кто-то из его товарищей печальный перечень. Он резко подался вперед. — Все города перечислять, козельский воевода?
— А что вы положите тугарам на мену? — обратился Радыня к сбегам, лицо у него потемнело от гнева. — Здесь брать на горло вы справные, а как дошло до дела, так сами в леса убегли.
— Охолонь, воевода, мы убегли после того, как из наших дружинников в живых никого не осталось, — засверкал глазами и Якуна. Он повернулся лицом к народу. — Я вам говорю, козличи, не дай вам бог принимать послов тугарских и верить их речам тоже, индо отворите ворота и пойдет пал по истобам, а хряск по головам.
— Это так, и мы в том живые свидетели, — подтвердил его друг. — А ежели придется принять судьбину, то известное дело — мертвые сраму не имут.
— Правду сбеги говорят и в том их словам есть подтверждение — полный разор русских градов, — море голов в шапках, в высоких боярских столбунах и в женских платках качнулось к лобному месту. — Лучше принять судьбину на своей земле, нежели быть опозоренными погаными, а еще хуже — попасть в ихнее рабство.