Воины налетали ордой, топча копытами коней раненных и нападавших, не успевших отползти или отскочить, они забрасывали на навершие стены крюки и с седел хватались руками за веревочные лестницы, отгоняя коней тычками. Мохнатые лошаденки отбегали подальше и принимались ждать хозяев, не удаляясь далеко. А тугары проворно перебирали короткими руками и кривыми ногами, увертываясь от бревен и камней, от кипящих смолы и воды, стремясь зацепиться за доски навершия и завязать бой с дружинниками, чтобы ордынцам, карабкающимся за ними и стоящим на земле, было легче поражать защитников стрелами и копьями.
Но наверху их ждали ратники с обнаженными мечами, они раскалывали черепа самым проворным как орехи вместе со шлемами. Наиболее сильный натиск был на участок стены со стороны речки Другуски с обширным лугом за ней, огибающей крепость от воротной башни до слияния ее с Клютомой через канал, прорытый горожанами. Там было по мнению мунгальских ханов самое слабое место. А со стороны Жиздры осаждать Козельск оказалось почти бесполезным из-за ширины реки со льдом, начавшим проседать, из-за глубины рва перед стенами, из-за надолбов перед рвом, торчавших из-под снега острыми концами бревен.
Но нехристи ошиблись с расчетами, мало того, что Клютома и Другуска успели подточить выступ, на котором угнездилась крепость, сделав высокий берег как бы вогнутым, воевода Радыня поставил еще на участок опытных дружинников во главе с тысяцким Еремой Латыном, принимавшим участие в походах на степняков вместе с великим князем Георгием Всеволодовичем, правившим Русью из стольного Владимира и бесславно погибшим со всей ратью, которую собирал по весям, под Красным Холмом незадолго до осады Козельска. Бабы под командой Латыны, кипятившие в котлах смолу, не мотались с ведрами и горшками по взбегам, мешая друг другу и ратникам, а передавали емкости по цепочке, отчего она беспрерывно текла на головы осаждающих. Такой подход к делу был оценен осажденными по достоинству, скоро прием пошел гулять по всему периметру стены, как заготовка стрел и копий прямо под клетями и башнями, и передача их из рук мастеров в руки ратникам.
На второй день осады поизошел случай, отрезавший жителям крепости путь назад по всем направлениям, что в военном деле, что в дипломатическом. Принятое на вече решение драться до конца скрепилось кровью, пролитой батыевыми воинами, попавшими в плен, мало того, их отрубленные головы были выставлены на стены на всеобщее обозрение. По мунгальским законам подобную насмешку над непобедимыми воинами орды нельзя было прощать. А случилось это так.
Улябиха, жена десятского Званка, умудрилась угнездиться рядом с мужем на навершии стены. Вертлявая баба, злая на язык, умела не хуже ратника стрелять из лука и накидывать петлю аркана на коровьи и лошадиные шеи, на столбы, даже на плечи своих мужиков, что она проделывала в мирное время. На самом деле она усваивала навыки ратников, выжидая момент, чтобы можно было отомстить степнякам за деда и отца, погибших во время похода первого в степные вотчины, а второго в Коломну. В этот раз Улябиха, укрепившись на новом месте, выглянула в проем заборола после обстрела крепости тугарами и обомлела от неожиданности. Под ней носились вдоль стены на мохнатых лошаденках нехристи, намереваясь закидывать крюки на доски навершия.
Мужики, оповещенные бой-бабой, приготовились рубить чеканами веревки, чтобы сбрасывать вниз широкомордых пришельцев, уже ползущих по лестницам. И тут Улябиха схватила лежавший в углу аркан и дождавшись, когда внизу объявится очередной тугарин, ловко набросила веревку на квадратную голову и потянула конец на себя. Выбор пал на жирного ордынца, поэтому, несмотря на все старания, она сумела только сдернуть его с седла. Нехристь завис между заборолом и землей, дрыгая ногами и ерзая грязными пятернями по своему горлу.
— Помоги ты мне, семеюшка, — крикнула баба мужу, упираясь лаптями в бревна, отбивавшему атаку на прясле. — Одна я поганого не одолею…
На помощь ей пришли несколько ратников, общими усилиями они втащили в проем узкоглазого воина, который успел полузадохнуться, и связав по рукам и ногам, забросили его в угол бойницы до поры до времени. А Улябиха уже приметила еще одного тугарина, этот оказался более щуплым, но и более злым. Он норовил сбить из лука защитника крепости, прячась сам под заборолом, выступавшим за стену. Она подловила момент, и как только тот сунулся вперед, чтобы пустить стрелу, захомутала его петлей аркана вместе с луком и снова потянула вверх. На этот раз помощь от мужиков пришла сразу, второй тугарин, дрыгнув ногами в проеме, был спеленат бечевой и брошен в тот же угол. Атака была отбита, а когда наступило шаткое затишье, пленников повели к сотнику на допрос, вместе со всеми пошла и Улябиха, как герой нерядового эпизода. Но мунгальские воины на вопросы толмача отвечать отказались, они презрительно усмехались и отворачивали морды в стороны. Тогда баба подскочила к толстому нехристю и ударила его кулаком в лицо: