— Куда ты! — крикнул он, бросаясь ей навстречу и сбивая на доски прясла. В бревна впились вплотную с их телами с десяток стрел, посланных твердой тугарской рукой. Вятка протащил бабу до угла и втолкнул вовнутрь заборола. Недобро прищурил глаза. — Совсем умом тронулась?
— Я к семеюшке, Вятка, — огрызнулась молодуха, поднимая на ратника черное от копоти лицо. Видимо, она кипятила смолу на кострах под стенами. — Он в десятке у Званка, они стоят вон за той глухой башней.
Вятка присел на корточки и осторожно выглянул наружу, оба тугарина готовились совершить последний рывок на навершие. Один из них забрался на плечи другому, прильнувшему телом к стене и к веревке, и готовился метнуть дротик в ратника, если тот высунет голову, не переставая перебирать другой рукой по аркану и ногами по бревнам бойницы. Они медленно продвигались к цели. Вятка всунул меч в ножны и повернулся к молодухе:
— Набрал Званок себе летучих мышей кровопивцев, так и норовят напиться ордынской кровушки — что Улябиха, что ты, — притворно-сердито сказал он, отнимая у нее секиру. — А ну-ка дай сюда оружию.
— Я к семеюшке бегу, — негромко заблажила та, цепляясь за деревянную ручку. — Это его секира…
— Отнесешь еще, успеешь.
Вятка поднял с полатей пустой горшок из-под смолы, нахлобучил его на конец секиры и высунул ее из-за угла заборола. Глиняная емкость тут же разлетелась на куски от стрел и дротика, пущенных нехристями по нему. Десятский упал на прясло, прополз сажень по навершию, перехватывая ручку секиры за самый конец, и ударил острием по веревке с привязанным к ней крюком. Снаружи донесся жуткий удаляющийся вой, который оборвался громким шмяком о прибитый копытами снег под основанием стены.
— Ну так-ото, и поганых на нюх не слыхать, — возвратившись назад, сказал он молодухе, отдавая секиру. — А то семеюшка да семеюшка, будто мы не такие.
— Такие, такие, — закивала баба головой, собираясь бежать дальше. — Ох, Вятка, не я твоя супружница…
Близкая ночь, насквозь пропитанная влажным туманом, из-за чего казалось, что низкие тучи смешались с ним, обволакивала городок и крепостные стены непроглядным пологом. Свет от факелов различался только тогда, когда до ратников, засмоливших их, оставалось не больше полутора сажен, пламени свечей в окнах истоб, затянутых рыбьими или бычьими пузырями, не было видно совсем. В такую пору даже собаки не решались брехать, а голоса стражников, бродящих по улицам крепости, вязли в плотном воздухе как мухи в патоке.
Вятка шел вместе с Бранком и Охримом не к участку стены с глухими башнями, выходящими бойницами на речку Другуску с занятым ордынцами пойменным лугом за ней, который они днем защищали. А по направлению к проездной башне, что выходила воротами на Жиздру с разводным мостом, поднятым об эту пору и представлявшим дополнительную к ним защиту. И дальше по дороге к посадским выселкам, тоже усеянным мунгальскими ордами. Он решил пойти на охоту обходным путем, потому что мунгалы вылазку защитников со стороны Жиздры вряд ли ждали из-за ненадежности льда, который вот-вот должен был на ней тронуться, а мелководная Другуска еще не проснулась и вражеская конница легко проскакивала через нее.
Значит, прикинул десятский мысли ордынцев, защитники крепости должны были рассуждать таким же образом, кроме того, под стеной со стороны Другуски могли затаиться тугарские засады. У главных ворот их должны были дожидаться несколько десятков ратников из тысячи Латыны. Молодые мужики шли налегке, у них не было с собой ни мечей, ни копий, ни луков со стрелами и колчанами, единственным оружием, которое висело на поясах в ножнах, были засапожные ножи по два на каждого. Лапти у всех были обмотаны кусками грубой дерюги и обвязаны по верху лыковыми бечевками, отчего шаг стал приглушенным. Таким образом можно было подобраться совсем близко даже к зверю, что применялось козлянами во время охоты на крупную дичь. Доспехи были сняты, как шлемы и бутурлыки с налокотниками, на ратниках остались только фофудьи и под ними теплые меховые безрукавки. Не было и рукавиц, пальцы должны были плотно обхватывать рукоятку ножа с широким лезвием, сделанную из турьих рогов, чтобы в нужный момент они с нее не соскочили.