– Так все понятно… Погоди-ка…
Дав в сторону солдат еще одну очередь и убедившись, что все они (теперь уже все!), припали к земле, Серафим решительно сгреб Козетту в охапку и побежал к дому, до которого оставалось уже совсем чуть-чуть. За плечами его тяжко ворочался и бил по спине рюкзак с ковчежцем.
На входе Серафим еще раз обернулся. Солдаты продолжали благоразумно лежать. Лишь один из них, видимо самый любопытный, уже успел подобраться к тому месту, с которого стрелял Серафим, и теперь с удивлением рассматривал «фамасовские» гильзы…
9
Они прошли несколько полутемных комнат и оказались в неком подобие то ли кладовки, то ли чулана: на стенах висели большие садовые ножницы, лейки, в углу стояли метлы и лопаты.
– Здесь, – сказала девочка и попыталась сдвинуть с места большой стоящий посредине стол, сколоченный из грубых досок и заваленный какими-то сморщенными луковицами и связками сухих трав.
– А ну-ка, дай–ка я, – мягко отстранил ее Серафим.
Под столом оказался большой квадратный люк с кольцом посредине. Легионер схватился за кольцо и с силой потянул на себя. Люк оказался довольно тяжелым. Под ним скрывался лаз с каменными, уходящими во мрак ступенями. В нос легионеру ударил запах земли и плесени.
– Откуда ты знаешь про этот ход, Козетта?
– Я видела, как туда спускался дядюшка Анри.
– Что еще за дядюшка Анри? Ты хочешь сказать, твой дядюшка Горанфло?
– Нет. Дядюшка Анри. Наш сторож. Он часто лазил сюда и долго-долго пропадал там. А возвращался веселым. Очень-очень.
В голове Серафима тут же мелькнуло: « А не оставить ли девочку этому сторожу? Странно, почему священник ни разу не упомянул о нем и попросил о помощи совершенно незнакомого ему человека»
– И где он сейчас, этот дядюшка?
– Не знаю, – пожала плечиками Козетта. – Он как-то спустился сюда и больше не появлялся. Дядюшка Горанфло даже искал его там, но не нашел. Наверное, он заблудился.
Козетта печально вздохнула.
«Да уж, хорошенькая перспектива,» – подумал Серафим. Без сомнения, ход вел в знаменитые парижские катакомбы, а несчастный сторож, судя по всему, ходил в какой-нибудь чересчур дальний винный погреб. Вот и доходился бедолага.
Серафим не только знал про катакомбы, но даже побывал на одной из подземных экскурсий, где услышал леденящие душу истории о бесследно пропавших здесь людях. В голове его сразу же зазвучал вдохновенный чуть подвывающий голос экскурсовода: «И до сих пор здесь порой теряются неорганизованные группы туристов… Так что большая просьба, не сходите с обозначенного маршрута». И еще почему-то вспомнилась где-то прочитанная или где-то услышанная фраза: «Гномы копали слишком жадно и слишком глубоко… », но она, кажется, была из совершенно другой оперы….
Но делать нечего. С минуты на минуту сюда могли нагрянуть солдаты. И тогда…
С учетом последней пальбы и смерти священника, в которой все обвиняют его, шансы на выживание равны нулю. Перед мысленным взором Серафима снова предстал сколковский мужичок в желтых сапогах, флегматично смывающий со стартового круга кровавые ошметки.
Серафим мотнул головой, чтобы отогнать видение и решительно снял с поясного ремня фонарик. Включил, направив яркий световой столб в пугающий мрак подземелья. Козетта не сводила с фонарика восхищенных и одновременно восторженных глаз.
– Что это?
– А, это… Я совсем забыл, что ты никогда не видела такое. Козетта, это фонарик, он будет нам освещать дорогу…. Фонарик, это Козетта.
Тут Козетта сделала книксен и улыбнулась.
« А девочка-то, кажется, с юмором,»– подумал Серафим.
Он первым спустился вниз. Но то, что легионер увидел были еще не катакомбы, а обычный погреб, в котором на полках стояли какие-то пыльные бутыли и горшки. Он даже подумал, что девочка ошиблась и никакого подземного хода здесь нет, как вдруг луч фонарика выхватил в самой конце погреба край неровной дыры, прикрытой деревянным щитом. Когда Серафим убрал щит, оказалось что это не дыра, а полноценный проход, в который он без труда может пролезть. Легионер посветил в этот проход фонарем: проход уходил куда-то в бесконечный мрак.
"Вот они – катакомбы, "– подумал он и глянул на таймер. Он показывал 4-00 ровно.
– Ну что, Козетта, – обернулся он к спустившейся следом девочке.– Не боишься идти в подземелье?
Та недовольно фыркнула.
– Да что ты все заладил, дядюшка Серафимушка, боюсь, не боюсь? Если бы я боялась, то я бы разве пошла бы вместе с тобой?
– Логично,– улыбнулся легионер, который признаться не испытывал особого восторга от предстоящей прогулки по катакомбам восемнадцатого века…