Андреев переключил канал. Затем еще. Ничего интересного. При этом мысли его постоянно крутились вокруг одного-единственного имени, нетрудно догадаться какого. Леня Марченко.
Тридцать с лишним лет назад они заперли в холодильнике на свалке Мурку — Ленину кошку, а самого мальчика заставили прокатиться на велосипеде по крутому склону. В результате тот сломал себе обе ноги и руку, а кошка, не продержавшись и нескольких часов, задохнулась.
Имена тех, кто был тогда с ним, Андреев не вспоминал целых три десятка лет, но теперь они пульсировали в его сознании как старое больное сердце, вдруг давшее слабину. Дима Гробов, Леша Сосковец, Кирилл Как-его-там…
На телеэкране разворачивалось бурное действие — шел какой-то очередной бандитский сериал. Минуту-другую понаблюдав за развитием сюжета, Андреев отвлекся на свои мысли. Пиво в банке незаметно кончилось, и он откупорил еще. Хорошо, что предварительно захватил из холодильника весь блок.
Их никто не ругал за то, что они сделали. Леня так никому и не рассказал. Последнюю четверть шестого класса, все лето и осень он провел в больнице, заново учась ходить и двигать поврежденной рукой. Все забылось.
Нет, не забылось.
Андреев скомкал в руке банку и отшвырнул ее в сторону. С глухим звуком та шлепнулась о ковер.
Теперь Леня Марченко лежал в морге, только на этот раз не было крутого склона, а была дорога, где на скорости восемьдесят километров его сбил тяжеленный грузовик, груженый напитками в пластиковых бутылках. Что это? Невезение?
Пиво уже достаточно сильно ударило ему в голову, так что между тем, как телефон зазвонил в первый раз, и тем, когда он наконец-то добрался до аппарата, прошло не менее десяти вызовов.
— Алло? Бывают два варианта тишины. Первый — это когда в трубке абсолютно глухо, звонок не прошел, соединение не установилось и все такое прочее. И другой — когда не слышишь собеседника, но явственно ощущаешь, что он там. Именно это сейчас и происходило.
— Кто это? Алло? Молчание.
— Вас не слышно. Андреев уже собирался повесить трубку, как
вдруг собеседник на том конце провода заговорил.
— Привет. Это был детский голос. Мальчик лет
одиннадцати-двенадцати, может быть старше.
— Ты ошибся номером…
— Не ошибся, Денис.
Алкоголь, сигареты, все эти кровавые дела — я
просто устал. Какой-нибудь ребенок шутит или ошибся номером… Андреев посмотрел на часы. Десять. В такое время другие дети уже спят, а этот нарушает покой мирных граждан.
— Отдай Мурку. У тебя моя кошка. Ты ее взял. Отдай.
— Послушай, мальчик…
— ОТДААААЙ! — мальчик захныкал.
— Хватит шутить, парень. Я сейчас позвоню твоим родителям, и они тебя хорошенько выпорют.
Внезапно голос на том конце трубки стал необычно серьезным. Убийственно серьезным, если говорить о двенадцатилетнем мальчике:
— Никуда ты не позвонишь, Денис Андреев. Пока не отдашь мне кошку.
Мороз пробежал по коже Андреева, пальцы, сжимавшие трубку, похолодели.
— Кто это?
— А ты не знаешь? Он знал.
— Догадайся, кто должен мне две ноги и руку?
— Послушай…
— Ты знаешь, ОТКУДА я звоню?
АОН. Определитель! В самом деле, он же глядел на цифры — красные, горящие, словно глаза дьявола. Семизначный номер. И какой-то знакомый…
Андреев понял, что инстинктивно сжимает в кулаке мошонку, чтобы не обмочиться. Член съежился и похолодел, яйца безвольно болтались.
Это был телефон городского морга. Множество раз Андреев набирал этот номер, чтобы уточнить детали следствия.
— Я еду к тебе, Денис. Автобус скоро будет. Андреев не успел ничего ответить, в трубке раздались гудки.
Автобус! Сорок первый или двадцать четвертый — как раз до его дома. На минуту у следователя закружилась голова. Мертвец, едущий в общественном транспорте, уже вскрытый, зашитый, обернутый в саван. С остекленевшим взглядом, улыбающийся. Конечно он будет добираться на автобусе, ведь его велосипед превратился в металлолом.
О чем я думаю, черт возьми? Неужели я верю во все эти глупости? Просто какой-то мальчишка решил подшутить…
Однако такое объяснение казалось чуть ли не более фантастическим. Дрожащими руками Андреев нашарил пачку сигарет. Закурил. Немного успокоился.
От морга до его дома было полчаса езды на сорок первом автобусе, и около тридцати пяти-сорока минут на двадцать четвертом. Дело в том, что маршрут второго пролегал через длинный бульвар, в то время как первый автобус заворачивал, до него не доезжая. Какой из двух выберет мертвец? Ясно, тот, что придет первым. В любом случае у него полчаса времени.
Андреев бросил взгляд на часы. Пока он курил, минутная стрелка переместилась на восемь делений вправо. Значит, он потерял почти треть отведенного ему времени…
Когда они заставляли Леню сесть на велосипед и проехать но нем вниз по крутому склону, мальчик заливался слезами. Дима Гробов, Леша Сосковец, этот «Кирилл», фамилии которого Андреев уже не помнил — все стояли и смотрели, как велик катится под уклон, заваливается на бок, переворачивается, подминает под себя тщедушное Ленино тельце, оба летят вниз,
ударяясь о выступающие из земли острые камни…В это время кошка в холодильнике задыхается и орет, как сумасшедшая…
Андреев опять бросил взгляд на часы. Семнадцать делений.
Его рациональный мозг пытался найти объяснение. Как же другие? Те, которые были тогда с ним?
— Засунем тварь в железный ящик, — сказал Димка.
Кошка выла, изворачивалась, пыталась царапаться, но все бестолку. Ржавая дверца, которую не открывали уже лет сто, захлопнулась с оглушительным грохотом…
Неужели все эти люди мертвы? Убиты?
«Я еду к тебе, Денис. Автобус скоро будет». Нет, ерунда. Какая все-таки это ерунда. Вообразить, что мертвецы могут звонить по телефону, ездить в автобусах, угрожать расправой… Нет, фигня все это. Просто литр пива, немного больше сигарет чем обычно, и небольшое напряжение на работе. Примитивная шутка ночной смены морга. Идиоты чертовы.
Как бы не невзначай Андреев бросил взгляд на часы. Половина.
И как раз тогда в дверь позвонили.
Живи быстро, умри медленно
Я все могу понять, но когда от женщины, садящейся ко мне в машину, разит естественными выделениями, это уже чересчур.
Лиду я подобрал на дороге. Выглядела она не то чтобы сногсшибательно, но вполне сносно. Стояла на обочине и голосовала — не руками, а, скорее, грудью. Сосочки аппетитно торчали под обтягивающей блузкой, и это меня очаровало.
— Подвезете? — спросила она. Ее голос был слегка с хрипотцой, но я не из тех мужчин, которые воротят нос каждый раз, когда от женщины пахнет табаком.
— Спасибо, — она бросила сумку на заднее сидение, а сама села в пассажирское кресло рядом со мной.
Минут десять или около того мы молчали. Наконец, она попросила сигарету.
Я не курю, но всегда вожу с собой пачку «кэмел» с фильтром и пачку «вирджинии», легкой. Почему-то все попутчики хотят подымить, и почти у каждого нет собственных сигарет.
Она взяла «кэмел».
— Как тебя зовут?
— Это важно? — Я заметил легкую дрожь ее рук. Девушка волновалась, пыталась это скрыть, но получалось плохо.
Я посмотрел на нее в упор. Тут она, видимо, вспомнила, что я и есть тот самый добряк, который подвез ее, угостил сигаретой и спас от двух мучений сразу — необходимости идти пешком и страшного желания курить.
— Лида. Я кивнул.
— А я — Женя. Мы пожали друг другу руки. Ее ладонь была жесткой, словно я сжимал ручку стиральной машины. На самом деле, видимо, так оно и было — эта женщина только и занималась тем, что обстирывала мужа, растила детей и убиралась в доме. На вид ей было около двадцати пяти, хотя я сомневался даже в этом. Судя по комплекции и голосу, ей только недавно стукнуло девятнадцать.