…Через полчаса в капсулу ворвался сумеречный свет, показавшийся пассажиркам невероятно ярким. Люк троллейника открылся, и через стекло шлема скафандра Карина увидела трёх мужчин и одну женщину, одетых в одежду со значками различия. Как вскоре выяснилось, то были сотрудники местной полиции, почтовая служащая и плюс ещё одно заинтересованное лицо.
…Тем днём на почту пришла сначала белокурая девушка и долго задавала глупые вопросы о том, что будет, если заказчик вдруг отправит капсулу «не туда». Затем явился известный в Смоллтауне бард и одновременно сомнительной репутации торговец, заявивший, что ему надо срочно заказать выработавшую ресурс капсулу для утилизации отходов. Каких именно — назвать отказался, что, принимая во внимание род занятий Златобоя, уже вызвало некоторые подозрения и спровоцировало сигнал в полицию. Впрочем, Златобой отменил заказ сразу же. После него пришёл огромный светловолосый детина с подобной же просьбой, только ему нужна была не утилизация, а обычная отправка, но без возврата. Детина был не из местных, он несколько раз заказывал капсулы без ресурса, и дважды они действительно не возвращались… Его заказ был принят, хотя уже и с особым негласным контролем — двое полицейских по случаю возможной подготовки к преступлению прибыли на почтовую станцию. Наконец уже ближе к вечеру приковылял пожилой низкорослый мужчина с острой бородкой и сухими ладонями, покрытыми пятнами явно химического происхождения — он заявил, что у него пропали обе дочери одновременно, и есть подозрения, что их хотят отправить троллейником безвозвратно. Таким образом, как только на почтовом терминале высветился подозрительный код, девушка-оператор уверенно нажала кнопку отмены и вместе с полицейскими немедленно примчалась на площадку, где стояла обречённая капсула.
Разумеется, белобрысого отправителя и след простыл. Зато странный дед уже был там. Едва полицейские открыли люк троллейника, как он тут же сунул свой крючковатый нос внутрь и, завидев два скафандра, тут же начал вопить: «Вот они, мои доченьки, вот они, мои сладкие!»
Возникла странная ситуация, впрочем, для современной полицейской практики достаточно тривиальная. Дед и почтовая служащая подтвердили, что полиция успешно предотвратила преступление, заявлять о котором кто-либо из присутствующих вообще отказался. Белобрысого злоумышленника, тем не менее, стражи порядка взяли на заметку и благополучно отбыли. Девушка с почты вызвала аэрокар, который должен был отбуксировать капсулу, ну а дед погрузил обеих «дочерей», воняющих синтетическим антигравитационным маслом, к себе в машину и тоже покинул место несостоявшегося преступления.
— Сумасшедшие девчонки, — проворчал Химик, сажая кар возле своей берлоги на окраине города. — Вы не представляете, сколько страха я за вас натерпелся.
— Ох, не верится мне, что ты способен на такие переживания, — скептически произнесла Карина.
— Я много на что способен, — заметил Химик.
Карина не стала развивать эту дискуссию, но Химик, во всяком случае, был в состоянии обеспечить девушкам горячую ванну (в которую они забрались вдвоём), да заодно заказать два комплекта одежды взамен пришедшей в негодность после несостоявшегося путешествия.
— Всё-таки ты чудесный мужчина, — искренне сказала Травиц, целуя Химика (куда с большим удовольствием, нежели Гронди). Электра последовала примеру любовницы. Химик просиял и деликатно предложил:
— Дорожки потянем?
Карина относилась к наркотикам весьма насторожённо, даже к традиционным, и, отказавшись от кокаина, поинтересовалась, нет ли у Химика чего-нибудь алкогольного. В небольшом количестве, исключительно для снятия стресса.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Поиски белобрысого Гронди затянулись. Несмотря на то, что от полиции Взаимодействия все службы Кардиган-Томсона получили ориентировку, поиски вербовщика ни к чему не привели. Карина полагала, что местная полиция крайне неохотно выполняет распоряжения полиции «федеральной», но с этим поделать было ничего нельзя — подобные традиции взаимного пренебрежения между спецслужбами мелких и крупных территорий насчитывали примерно столько же веков, сколько существует и сама полиция. Травиц же не имела возможности действовать официально, и потому затеяла ловлю самостоятельно. Вернее, с помощью Электры, как уже бывало не раз и не два в её оперативной работе. Подруги с целью избежать ненужных встреч съехали с квартиры и поселились у Химика; рад он был этому или нет, Карину особо не волновало, а приятельские отношения с хозяином лаборатории (может, и не вполне искренние) её вполне устраивали. Соседи сплетничали, что к выжившему из ума старику внезапно приехали дочери издалека… а скорее всего, вовсе и никакие это не дочери…
Пустить слух о вновь прибывшей женщине лёгкого поведения из колоний ранней Экспансии было нетрудно. Рассказать о её стиле — «покорность, податливость и подчинение» — было ещё проще. Сложнее было найти такую девушку, а потому пришлось её создать. Из Электры. Яркая блондинка превратилась в скромную шатенку, а пустив в ход прочий арсенал работы с внешностью, удалось добиться почти полной неузнаваемости: губы стали тоньше, нос — курносее, брови — бледнее. Немного изменили и разрез глаз, сделав «олений», жертвенный взгляд, по некоторым соображениям, особо привлекающий определённый тип мужчин.
Депрессивные и скучающие жители Кардиган-Томсона вряд ли бы клюнули в массе своей на такое описание, хотя парочка явных маньяков вылезла быстро; одного из них отловили полицейские за прежние грешки, как-то: изнасилование с последующим удушением, утопление с последующим изнасилованием и тому подобные девиации… Второй скрылся. Но эти люди не особенно интересовали Карину, хотя маньякам она и обожала вспарывать животы, резонно полагая, что они именно этого более всего заслуживают.
…Наконец сделал попытку выйти из подполья и вербовщик, решивший после неудачного покушения на какое-то время скрыться. Заметный мужчина, находящийся вне законопослушного социума, в любом случае рано или поздно должен был проявить себя, хотя бы по причине естественной, а именно — потребности в женщине. Да и женщина охотно вышла с ним на связь; в полумраке танц-бара Гронди не узнал Электру, с которой общался значительно меньше, нежели с Кариной… А вот Карину он узнал несколько позже, когда очнулся с гудящей головой в салоне аэрокара, связанный по рукам и ногам, куда он угодил прямо из мягкой постели в лав-отеле, где ждал, когда девушка выйдет из ванной… Дождался! Нежные и ласковые руки чем-то укололи его в шею… и вот теперь эта длинноволосая шлюха с глазами лани сидит рядом с ним и усмехается… А вторая шлюха со строгим каре тёмно-коричневых волос сидит впереди и ведёт машину… которая, кстати, уже снижается.
…Химик открыл дверь, и его взгляду открылась картина, которую он, в принципе, и ожидал когда-нибудь увидеть: обе его «дочери», слегка растрёпанные, тащили с собой незнакомого светловолосого мужчину, по всей видимости, не местного — бледнокожего и высокого. Разорванная рубаха обнажала мощный мускулистый торс. Мужчина наверняка был довольно силён, и Химик мог только гадать, каким образом две на первый взгляд обычные женщины могли скрутить подобного атлета.
Физиономия «атлета» не предвещала ничего хорошего тому, кто окажется рядом, если он освободит руки и ноги, спутанные прозрачной клейкой лентой, которая здесь, в секторе Морган, почему-то называлась так же, как крепкий спиртной напиток — «скотч». Он бешено вращал глазами, рычал сквозь кляп и дёргал широкими плечами.
— Химик, открой нам вторую кладовку! — не терпящим возражения тоном потребовала Карина. — Этого типа надо допросить немедленно, пока о нём никто не начал беспокоиться.
С зелёной блузки Карины отлетело несколько пуговиц, и Химик, несмотря ни на что, задержал взгляд на груди молодой женщины. Под рубашкой, однако, имел место лифчик. Зато Электра явно пренебрегала бельём: под обтягивающим тело коротким платьем рельефно выпирали упругие груди, дразня Химика бугорочками напряжённых сосков. Впрочем, Фламенко нечасто носила лифчик. По крайней мере, когда Карина была рядом, как заметил наблюдательный Химик.