Карина подтащила ещё одно кресло к дивану, села на него и вынула из едва заметной сумочки свёрнутый в рулон ремень или пояс телесного цвета с небольшим утолщением посередине — вполне, может быть, пригодный для продёргивания в брюки. Сжала его пальцами, показав вспыхнувшие на поверхности тестовые сигналы — зелёный, жёлтый и красный.
— Знаешь, Лили, что это такое?
— Маячок… Или робот для кара, — неуверенно произнесла Лили.
— Смотри… — Карина повернула пояс внутренней поверхностью к Лили и нажала на невидимую кнопку.
С коротким металлическим щелчком из тыльной стороны утолщения выскочил стержень толщиной шесть или семь миллиметров. Он моментально вырос почти до трех дюймов в длину; его конец был заметно заострен. Спустя три секунды острый конец стержня с сухим шелестом развернулся, выбросив вокруг себя несимметричные, блестящие металлом ленты петель: тонкие и плоские, слегка закрученные, с острыми, немного загнутыми концами и неровными зазубренными кромками. Устройство отдалённо напоминало фантастический цветок диаметром около пятнадцати сантиметров. Ленты дрожали, двигались — стержень то немного подтягивал их к центру, то наоборот — вновь распускал по кругу. Металлический «цветок» словно дышал — зло и коварно.
— Дай руку, — потребовала Карина.
— Зачем? — испуганно спросила Лили.
— Давай, пока бояться нечего…
Лили протянула Карине слегка дрогнувшую левую руку. Травиц чуть-чуть задела кромкой трепещущей ленты за кожу между запястьем и локтем…
— Ай! — Лили отдёрнула руку. Ленты «цветка» резали своим малейшим касанием — на коже выступили три тонкие полоски крови.
— Зачем это? Мне больно! Вы меня отравили?
— Пока бояться нечего… — Карина опять нажала кнопку на кубике, коварный «цветок» немедленно сложил блестящие зазубренные «лепестки» и свернулся в стержень, который с лёгким щелчком сложился и скрылся внутри ремня. — Эта вещь называется «лилия». Она действительно может быть своего рода маячком. Способов применения много. Можно использовать как таймер — чтобы в течение заданного времени успеть совершить необходимые действия. Можно — как ограничитель свободы, чтобы держать человека под домашним арестом. Любопытная вещь, верно? Внутренняя поверхность ремня покрыта диффузной рубчатой текстурой, вроде присоски, въедающейся намертво. Оторвать пояс почти невозможно. Только если вместе с кожей. Отстрелить пулей тоже нельзя — механизм выбросит стержень в любом случае быстрее. Если использовать луч лазера — он отразится за счёт внутреннего защитного зеркала, а стержень выскочит и раскроется непременно. Ну и прочие более примитивные механические воздействия тоже чреваты запуском механизма… Интересно, да?
— И как это вы хотите использовать? — Лили зализала языком ранки на руке и заклеила их пластырем, потому что кромки были настолько остры, что кровь никак не сворачивалась.
— Да очень просто…
Лили не успела и рта раскрыть. В руках Электры, которая только что рассеянно крутила сигарету, как будто раздумывая — закурить или нет, появилась небольшая трубочка, размером чуть меньше этой сигареты. Без звука эта трубочка выплюнула в лицо Лили полупрозрачное облачко, слегка пахнущее эфиром. Девушка успела лишь дёрнуться, но эфирный холод мгновенно сковал её движения, оставив возможность только с усилием дышать и следить взглядом за движениями незваных визитёрш.
— Отличная работа, детка, — сказала Карина, подходя к неподвижно сидящей Лили. — Давай-ка снимем с неё платье…
Раздеть девушку было нетрудно. Карина обернула пояс вокруг талии Лили, плотно прижимая его к коже и следя, чтобы утолщение оказалось на самой середине живота, буквально сантиметром ниже пупка.
— На игре, я помню, кто-то спросил, почему нельзя прямо в пупок направлять стержень, — сказала Электра. — Ему объяснили, что в таком случае есть шанс перебить артерию.
— Ну да, и дать возможность быстро умереть… Кого сейчас можно испугать быстрой смертью, а, девочка? — Это Карина обращалась уже к Лили, которая начала делать первые неуверенные движения, отходя от оцепенения.
Девушка быстро приходила в норму. Кроме того, она отлично всё ощущала, пока была в параличе. Вскрикнув, она схватилась обеими руками за ремень, хорошенько дёрнула его…
— Не советую тебе это делать, — сказала Карина. — Во-первых, его тебе не снять, он слился со структурой твоей кожи. Во-вторых, он защёлкнут сзади на субмолекулярный замок. И сам по себе этот пояс чрезвычайно прочен — нож его не возьмёт. Будешь упрямиться — сработает механизм, а ты видела, как он действует… Знаешь, что с тобой будет? Сначала ты ощутишь резкую боль, похожую на удар, от стержня, который пронзит тебя до самого центра брюшной полости. У тебя будет ровно три секунды времени, чтобы осознать, насколько это больно. И подумать о том, что скоро станет ещё больнее. Потому что когда эта железная «лилия» развернётся у тебя в животе и начнёт терзать, резать и рвать твои кишки, боль будет такая, что… В общем, сравнить её невозможно ни с чем. Кроме того, эта штука одновременно впрыснет тебе антишок, дезанестетик и коагулянт, чтобы ты не отключалась, не скучала и не слишком быстро теряла кровь… Кстати, если ты вздумаешь принять обезболивающее загодя, пояс определит его у тебя в крови и сработает… Да, и ещё: встроенный генератор помех не даст возможность использовать электронные анестетики. Возможно, если кто-то будет находиться рядом, то он рискнёт «выключить» тебя хорошим ударом по голове… Но тут трудно рассчитать удар — либо это не поможет, либо тебе раскроят череп. Так что видишь, какое дьявольское орудие изобрёл какой-то гениальный психопат и садист? Я бы сама вряд ли смогла лучше придумать.
— Что я должна делать? — спросила Лили достаточно спокойным тоном, прикуривая новую сигарету. Может, девушка и была глуповатой, но самообладания у неё хватало. Карине это понравилось. Гораздо хуже было бы, начни Лили истерить, кричать и устраивать прочие безобразные сцены.
— Во-первых, ты свяжешься с колонией Сальпа-2 и сообщишь, что у тебя всё в порядке, и чтобы пан Лео Базилевс принял нас по высшему разряду…
— Та-а-к, вы даже про Базилевса узнали?..
Лили, похоже, была в шоке.
— Мы многое что можем узнать, девочка, — сказала Карина с видом женщины, умудрённой опытом целого человечества. — Кто бы там что ни говорил, а боль — это самый надёжный способ получения информации. Боль в животе — вдвойне надёжный… Так вот, а потом ты отправишь нас троллейником на Коннот. Дня через три-четыре мы закончим работу в колонии, а всё это время ты будешь ходить с «лилией» на твоём нежном животике. Если, не дай бог, со мной что-нибудь там случится, и я не отзвонюсь сюда, на Кардиган-Томсон, то моё доверенное лицо, которое о тебе и знать ничего не знает, нажмёт на пульт… И ты со счастливой улыбкой можешь ложиться на бочок, обхватывать руками пузико и начинать сучить ножками. Даже если тебя доставят в клинику, то с такими повреждениями врачи тебе не сумеют нормально регенерировать изорванные в лапшу кишки. И твоя дальнейшая жизнь будет очень тяжёлой и очень нудной. Одно только будет тебя радовать — она окажется не очень долгой. Хотя, скорее всего, ты просто умрёшь. При этом в страшнейших мучениях, если рядом не найдётся доброй души, которая тебя пристрелит… Ну а если ты будешь умницей, то доверенное лицо тебе позвонит, а ты придёшь к нему в гости и отдашь ему этот пояс. А там, глядишь, вернусь я и скажу тебе спасибо за содействие. Может быть, даже поцелую взасос. Как, устраивает такой вариант?
— Вы разве оставляете мне выбор? — Лили криво усмехнулась.
— Выбор всегда есть, — Карина добродушно улыбнулась и широко развела руками, показывая наглядно, каких размеров бывает свобода выбора.
…Когда подруги закончили беседу с Лили, над Смоллтауном опустилась ночь. Желающие развлечений либо выполняли свои программы получения удовольствий, либо даже завершили их — судя по тому, как часто останавливались патрульные кары возле заведений, из окон и дверей которых доносилась музыка и струился крашеный свет. Кого-то уже заталкивали внутрь машин.
— Пульт ты отдашь Химику? Или кому-то ещё? — спросила Электра, когда Карина начала снижать кар возле лаборатории.