— Но в это поверить ещё труднее, чем в то, что земному человеку подсадили неземной ген.
— Тоже верно. Вероятность обеих версий крайне низка — менее одного процента. И всё же…
— И всё же её нельзя отметать, — закончила Карина. — Дай мне экспликацию кода в аналоговой форме.
— Зачем? Думаешь, в управлении быстрее разберутся?
— Нет. Я знаю человека, который может распознать растение, даже если оно чрезвычайно редкое и растёт на другой планете.
— Но нам нужна связь!
— Да. Очень нужна. Думаю, мы прямо сейчас попробуем что-нибудь придумать!
…И они, в общем-то, придумали. Будучи (как они полагали) не под плотным присмотром, решили вечером прогуляться и более плотно ознакомиться с ассортиментом развлечений, не связанных с сексуальными изысками. Таковой был довольно беден, поэтому обе женщины решили скоротать вечерок иначе. Взяв напрокат по скутеру, они разделились, вроде бы надумав погонять каждая в гордом одиночестве. Карина сделала круг вокруг площади, поднялась над поверхностью земли на пятьдесят футов и, надев небольшие круглые очки, принялась осматривать окрестности колонии. Очки эти практически непрозрачны, но их главное достоинство заключалось в том, что они позволяли видеть невидимое: потоки электрического тока, радиоактивное излучение или, например, силовое поле. Как известно, силовым полем можно накрыть наглухо не только сооружение, но и целую местность. Вот только чем больше площадь, тем менее стабильно само поле. Поэтому попытки закрыть более-менее крупные территории на планетах с агрессивными по отношению к человеку факторами оканчивались ничем. «Дыры» в натянутых поверхностях порой могли пропустить очень крупный объект, они иногда блуждали, непредсказуемо закрывались и открывались в разных местах. На секунды или даже минуты поле могло пропасть вовсе, чем легко пользовались, к примеру, инопланетные хищники, некоторые виды которых обладали особым чувством, позволяющим «глядеть» на состояние силовых полей. А поскольку бионика на месте не стоит (благодаря многочисленным энтузиастам от науки), то рано или поздно человек смог тоже получить возможность видеть невидимое… Завидев «дыру» приличных размеров, Травиц повернула ручку на руле скутера до отказа и менее чем в секунду проскочила на ту сторону «купола». Быстро сдвинула очки на лоб — не хватало ещё налететь на что-нибудь материальное! Но всё было в порядке: скутер быстро двигался на высоте примерно десяти метров над землей, удаляясь от территории Сальпы. Электра тоже успела проскочить следом. Отлично! Карина надавила себе на правый висок, активировав туннельный передатчик, и попыталась найти диапазон для прямой связи с тремя планетами — в первую очередь, конечно, с Эсмеральдой. Но прямая связь была невозможна: над Коннотом стоял исключительно плотный «смог» на всех вообразимых диапазонах и способах передачи данных — не слабее, чем над Хармом. Максимум, что можно было сделать — это выложить в квантовый «эфир» речевой образ, который с невеликой вероятностью, осложнённой принципом неопределённости, мог добраться до адресата.
…В случае с вербовщицей Лили принцип неопределённости привёл к понятному результату. Поскольку через три дня ей никто не позвонил, она принялась сама искать хоть кого-то, с кем вступала в контакт Карина в Смоллтауне, но безуспешно. Хозяева винокурни, сотрудники бара «Шангри-Ла» и почтового офиса только пожимали плечами при виде молодой женщины, пребывавшей, по всей видимости, на грани полного отчаяния. Химика она не застала в лаборатории (пожилой учёный, к слову, благоразумно покинул город на несколько дней, резонно опасаясь возможного визита полиции), а Ивана Златобоя она просто не успела найти.
«Лилия» взорвалась проникающей ударной болью в тот момент, когда девушка мчалась на арендованном каре в один из многочисленных посёлков Кардиган-Томсона. Бросив управление (машина сразу же включила режим медленного спуска на землю), Лили трясущимися руками вколола себе комплексный анестетик, который благоразумно держала при себе всё это время. Так что полной продолжительности ощущений, предусмотренной для игроков на далёком острове, ей не довелось испытать. Впрочем, коварное устройство, почуяв в крови набор обезболивающих веществ, впрыснуло в брюшину женщине несколько кубиков жидкости, нейтрализующей анестезию практически любого типа.
Но это случилось не сразу. Режущие кромки развернувшегося в животе «цветка» поначалу не вызвали сильной боли. То есть Лили, конечно же, чувствовала, как эта штука терзает и рвёт её кишки. Поняв, что деваться ей больше некуда, женщина подняла аэрокар в воздух и понеслась обратно в Смоллтаун, где бы ей в любом случае оказали помощь… Держа левую руку на консоли управления, правую — на животе, в котором разгорался адский огонь боли, она надеялась справиться с неизбежным (как она думала) помутнением сознания и успеть добраться до ближайшей клиники. «Лилия», однако, действовала по-своему. Химические вещества, которые она могла синтезировать в зависимости от обстоятельств, ни за что не дали бы жертве такой роскоши, как потеря сознания. А вот нейтрализатор анестетиков позволил Лили ощутить всю гамму переживаний, вызванных каждым малейшим движением острых граней в кишках. Их содержимое сочилось в полость и провоцировало невыносимые спазмы и колики; а раны, нанесённые зазубринами на брюшине изнутри, заставляли Лили кричать в голос. И Лили кричала. Вела кар и кричала от сумасшедшей боли, корчась на сиденье и дёргая коленями. Кар тоже дергался, плохо понимая действия водителя, и каждый толчок словно бы добавлял ещё одно стальное остриё, протыкающее женщине живот. Лили почти бросила управление, потому что мир вокруг неё практически исчез и стал малоинтересным, уступив место богатейшему миру внутреннему, занявшему всё её существо, состоящее из бесчисленных узелков боли — дёргающей, кусающей, режущей, рвущей её кишки изнутри. Почти чудом она сумела посадить кар недалеко от здания амбулатории на окраине города; посадка, конечно же, оказалась весьма жёсткой, и колыхнувшееся месиво в животе отреагировало на неё быстро и точно.
Кто-то из медиков увидел, как из криво стоящего у обочины аэрокара на асфальт вывалилась громко стонущая женщина. Встать или хотя бы просто передвигаться она, видимо, была не в состоянии. Упав на бок и обхватив себя руками вокруг талии, она скорчилась и судорожно задёргала коленями. Медик вообразил, что женщина умудрилась получить серьёзную травму при посадке, сев за управление после изрядной дозы какого-нибудь наркотика. Для Смоллтауна подобное было не то что бы обычным явлением, но вполне возможной ситуацией. Представитель охраны здоровья не спеша двинулся к издающей хриплые стоны женщине.
Но он успел только подойти к ней. Нагнуться, чтобы проверить, что же с ней, чёрт побери, случилось, он не успел — и тем самым, возможно, спас себе зрение. Потому что в этот момент «лилия» взорвалась уже по-настоящему, запустив механизм самоуничтожения. Возможно, на благо и Лили, которой, даже если её и сумели бы вылечить, до конца жизни пришлось бы мучиться от спорадических болей в животе. Негромкий хлопок отбросил тело девушки на метр в сторону. Вырвавшиеся наружу кровавые ошмётки вперемешку с обрывками металлических и пластиковых деталей забрызгали и асфальт, и стоящий рядом аэрокар, и медика, которому пришлось немедленно менять одежду. Циничные представители медицины сообщили не менее циничным представителям охраны порядка, что девушка, скорее всего, проглотила бомбу. Подняв полицейские архивы, сотрудники убедились, что это вполне могло произойти снова: так, лет девяносто тому назад в Смоллтауне один музыкант совершил прилюдное самоубийство во время концерта, выпив огромное количество неустановленной жидкости. Резко поднявшееся давление в его желудке разорвало музыканту живот… Но странные обрывки острых стальных лент под эту версию не подходили, и их полицейские попросту решили не замечать, так как они не вписывались в общую картину происшествия… Однако местное управление распорядилось на какое-то время усилить патрулирование улиц и ужесточить проверки вновь прибывающим.
• • •
…От зелёной кожи пахло возбуждающе и волнующе. Член у этого трансформанта был твёрже и длиннее, чем у любого из мужчин, с кем Карине приходилось заниматься сексом. Изнемогая от желания, она приподняла таз, разводя бёдра, чтобы поскорее насадиться на этот восхитительный ствол. Зелёный мужчина с готовностью вошёл в неё. Карина, дрожа всем телом, ощущала все малейшие нюансы продвижения члена по мокрому и скользкому туннелю её влагалища… Член не остановился, дойдя до естественного тупика. Резкий толчок словно бы проткнул что-то внутри… но вызвал не боль, а новый прилив наслаждения. С удивлением и чувством нарастающего до предела вожделения Карина ощутила, как плотный стержень проникает ей в самое нутро, скользит между петлями кишок всё выше, расталкивая их и раздвигая. Щупая свой живот, Травиц убедилась, что внутри у неё действительно ритмично двигается нечто, шевеля кишечник и натягивая кожу чуть выше пупка, куда изнутри толкалась головка огромного члена. Поверхность кишок, по которым елозил этот член, оказалась сплошной эрогенной зоной — невероятно чувствительной и жадной до прикосновений. Карина принялась давить себе ладонью на середину живота и одновременно подкидывать бёдра, чтобы усилить эти чудесные ощущения и ускорить наступление приближающегося оргазма: яркого, и да — сильнейшего, настолько сокрушающего, какого Травиц никогда не испытывала прежде. Дыхание Карины само собой подстроилось под возвратно-поступательные движения члена в кишках: толчок-выдох, выход-вдох… Дыхание стало шумным, стоны начали сами собой вырываться из груди, из живота, из промежности, из всего тела: аа-ааах! Аааааааа….ААААХ… ААААААА!!! ААААААААААХХХХ!!!