Но зуд снова начал пожирать его кожу, быстро распространяясь от бедер к голове. Нет, нет, нет!!
Водитель такси — высокий, худощавый негр — хотел наорать на старого идиота, путающегося под колесами, но, увидев вмятины на кузове своего автомобиля, обомлел.
— Эй, мистер, — несмело окликнул он профессора, — вы в порядке, а?
«Все, пропал мальчишка!» — пронеслось в голове у Стэнтона. Кожа вспыхнула, как газетная бумага, и расплавленная ярость, точь-в-точь как тогда, в палате, залила сознание. Неимоверным усилием воли Стэнтон попытался остановить импульс, идущий из пораженного мозга, прежде чем он достигнет мускулов и приведет их в Действие. Он силился вспомнить себя таким был всю жизнь — мягким, робким, вообразить, что рядом стоит любимая дочь…
Но, как только миллионы невидимых насекомых вонзили в него свои жала, все отрывочные мысли, собранные с таким трудом, рассыпались в прах, так и не успев выстроиться в цепочку. Лицо Стэнтона исказила гримаса неудержимой злобы.
Только сейчас водитель заподозрил неладное. Коротко вскрикнув, он начал отступать, но панический ужас сковал его ноги судорогой.
— Беги! — это было последнее, что смог выдавить Стэнтон. Заскрежетав зубами, он вытянул вперед руки, растопырил пальцы и, пошатываясь, двинулся на таксиста. Увидев у своего лица напряженные окровавленные ладони, негр наконец понял все, и это вывело его из ступора. Юркнув вниз и влево, таксист завопил — и бросился наутек. Стэнтон, хватая руками воздух, побрел следом. «Беги… беги… беги…» — нескончаемым эхом звенело в его ушах.
Небо над крышами кампуса медицинской школы было невыразительно серым. «Около пяти», — определил Малдер, даже не взглянув на хронометр. В мышцах появилась характерная неприятная вибрация — свидетельство того, что он не спал больше суток. Долго в таком режиме не протянуть — так подсказывал здравый смысл. Но профессиональный азарт и чувство долга перед жителями дремлющего в утренней прохладе Нью-Йорка не давали суперагенту сомкнуть глаза.
Несколько минут назад позвонила Скалли и сообщила последние новости. Профессор Стэнтон объявился в северном Бруклине, где в него резалась машина. Точнее, он врезался в нее, основательно покорежив кузов. Водителю чудом удалось спастись. Полиция надежно оцепила прилегающие кварталы, и теперь, уверяла Скалли, задержание Стэнтона было делом ближайших часов.
Но полицейские даже не представляли, какая опасность им грозит. Их следовало предостеречь, но от чего именно?.. Скалли и Малдер приняли решение действовать порознь — обычно они поступали так в случае крайнего цейтнота. Сейчас уже не столь важно, чья версия окажется правильной. Вирусы были тому виной, или воздействие таинственных перерождающих сил — Перри Стэнтон представлял собой смертельную угрозу для окружающих. А возможно, и не только он. Следовало как можно скорее отыскать и допросить студентов, собиравших злополучную донорскую кожу.
На третий этаж большого каменного здания Малдер взбежал всего за полминуты. Скользнув подошвами по мраморным плитам пола, он остановился у двустворчатой двери лаборатории.
Сквозь круглое окошко в одной из створок Малдер увидел просторную квадратную комнату, уставленную стальными столами. На некоторых из них лежали трупы, запакованные в непрозрачные полиэтиленовые мешки. Каждый стол был снабжен стоками для крови и кюветой для сбора органов.
Когда Малдер наконец решился открыть дверь, его едва не вывернуло наизнанку. Он никогда не отличался брезгливостью, тем более что за время работы успел повидать десятки обезображенных трупов. Но здесь все было иначе. Атмосфера этого заведения наводила на мысль, что человеческое тело — не более чем кусок мяса. Здесь никто не задумывался о смысле жизни, душе и даже о Боге. Столь непохожих при жизни людей привели к общему знаменателю скальпель, стальной стол и никелированная кювета. Малдер стиснул зубы и вошел в лабораторию.
В нос ударил тяжелый запах формальдегида, и содержимое желудка — к счастью, не слишком обильное, — немедленно устремилось вверх по пищеводу. Малдер переборол естественную реакцию организма, огляделся и сразу увидел того, кого искал. Долговязый, по-мальчишески угловатый молодой человек производил какие-то манипуляции с извлеченным из мешка трупом. Его короткие рыжие волосы были всклокочены, халат расстегнут, серая футболка небрежно свисала поверх мятых бордовых спортивных штанов. На столе перед ним, помимо вскрытого трупа, лежала толстая книга, в которую молодой человек внимательно смотрел. Майк Лифтон, похоже, был полностью поглощен своим занятием, во всяком случае, Малдера он заметил, только когда тот подошел вплотную.
Но стоило молодому человеку поднять глаза, Малдеру почудилось что-то неладное. Увлеченностью работой никак нельзя было объяснить сами собой закрывающиеся веки и подрагивающие губы. Что с ним? Болен? Или просто устал?
Лифтон откашлялся, после чего его мертвенно-бледные щеки порозовели, и сказал смущенно:
— Извините, я не заметил, когда вы вошли. Чем могу быть полезен?
Малдер посмотрел на его руки в окровавленных перчатках, на скальпель, аккуратно зажатый между указательным и большим пальцем, и мягко произнес:
— Это вы извините, что я оторвал вас от дела. Я из ФБР. Агент Фокс Малдер. Ваш сосед в общежитии подсказал, где вас найти.
Повисла тягостная пауза. Молодой человек отложил скальпель в сторону. Малдер невольно проследил за его рукой и уперся взглядом в разрезанный живот трупа. Он напоминал распоротый мешок, набитый мертвыми черными змеями. Это малоприятное зрелище обладало странной притягательностью.
Когда Малдер снова поднял глаза, оказалось, что Майк смотрит на него с откровенным испугом.
— ФБР?.. Значит, я что-нибудь натворил? Он опять закашлялся. «Смахивает на воспаление легких», — подумал Малдер. На лице мальчишки выступили капли пота, его явно лихорадило.
— Вы, кажется, не слишком хорошо себя чувствуете, мистер Лифтон, — скорее констатировал, чем спросил, Малдер.
— Зовите меня просто Майк. Так, ерунда, простудился немного. Тут еще всю ночь привилось проработать, формальдегида нанюхался, а у меня на него аллергия. Так что случилось?
Его руки мелко дрожали. Что это — нервы или еще один симптом лихорадки? Несмотря на свое особое мнение, Малдер постоянно держал в уме и «микробную» теорию Скалли. Сейчас Скалли, наверное, входит в комнату Джоша Кемпера. В каком состоянии она его обнаружит? Вполне возможно, у Кемпера сейчас наблюдаются сходные симптомы. Простуда? Или зловещие признаки чего-то гораздо более серьезного?
— Я хотел обсудить с вами процедуру взятия донорской кожи, которую вы с вашим коллегой Джошем Кемпером производили в прошлую пятницу ночью.
Лифтон попятился от стола, и его руки бессильно повисли вдоль худосочного тела.
— Мы сделали что-то не так?
Судя по тону, каким был задан вопрос, визит агента ФБР не оказался для юноши слишком большой неожиданностью.
— Видите ли, у нас есть все основания полагать, что вы и ваш товарищ… как бы это сказать… обработали не тот труп.
Лифтон медленно смежил веки. Его впалые щеки побледнели сильнее прежнего.
— Я так и знал. Я предупреждал. Но Джош настаивал. Он уверял, что Экклмен спьяну просто перепутал бирки. «Смотри, — говорил, — все как в карточке: блондин, глаза голубые, никаких внешних повреждений». Вот и достукались.
— А почему вы решили, что взяли из морга не тот труп?
Лифтон вздохнул, вытер рукавом пот со лба и пробурчал:
— Нужно быть слепым, чтобы не заметить. Во-первых, татуировка. У трупа на правом плече был наколот дракон. Во-вторых, покраснение на шее. Об этом в карточке не говорилось ни слова.
Интересно. Малдер отлично помнил, что Бернстайн тоже заметил кожное раздражение на шее трупа.
— Какое покраснение? Можете описать подробнее?
Лифтон повернул голову и указал на шею чуть пониже затылка.
— Вот здесь. Правильной круглой формы, многочисленные красные точки, как сыпь, только больно уж аккуратная. Джош сказал, что это ерунда. Наверное, он был прав, только загвоздка в другом. Когда покойник прибывает в морг из блока интенсивной терапии, даже такую ерунду обязательно указывают. Если напрямую — через приемное отделение, — другое дело, им не до того. А в интенсивке всегда все запишут.