Медсестра склонилась к циферблату портативного тонометра:
— Двести двадцать на девяносто.
— Что-о?!
Мария Гомес посмотрела еще раз, пожала плечами и подтвердила:
— Двести двадцать на девяносто. Она казалась спокойной, и только бледность выдавала ее волнение. У Олджера засосало под ложечкой. Двести двадцать на девяносто — это очень скверно. А в сочетании с беспорядочным сердцебиением — просто кошмар. Кровеносная система бедняги вытворяла форменные безобразия, и сердце работало на износ.
— Может, пульмолярный эболизм? — продолжал сыпать терминами Кроу.
Олджер отмахнулся. Он, слава Богу, не забыл, как на кардиограмме выглядит пульмолярный эболизм. Промокнув рукавом потный лоб, он сказал себе: «Только спокойствие». Спокойствие и сосредоточенность. Здесь какая-то тайна, но разве не это — таинственность и непредсказуемость — привели его в отделение интенсивной терапии?
— О'кей, подключаемся к системе искусственного кровообращения…
— Давление растет! — перебила его медсестра. — Систолическое — двести тридцать!
Ч-черт! Куда же ему еще расти? Олджер процедил сквозь зубы грязное ругательство. Хочешь — не хочешь, придется звать на помощь Дюка. Пациент в любую секунду может «уйти». Олджер приподнялся на носках, чтобы окликнуть главного, но Кроу закричал:
— Фибрилляция! Теперь — точно фибрилляция, посмотри!
Зеленые линии на экране дергались в бешеном танце. Деннис оказался прав — сердце пациента реагировало на разрозненные электрические импульсы и потеряло способность перекачивать кровь. Проще говоря, парень умирал.
— Давление падает! — выкрикнула сестра. Олджер метнулся к тележке с дефибриллятором, Кроу нажал на кнопку вызова срочной помощи. В другой ситуации доктора и санитары со всех концов палаты бросились бы на выручку — но сегодня ночью все пациенты были в критическом состоянии. Олджер знал — как только Дюк обнаружит, что два молодых неопытных врача остались один на один с умирающим, он поспешит на помощь, но времени практически не осталось. Он быстро натянул контакты дефибриллятора на руки, обильно смочив их электролитом. Оставался единственный шанс снова запустить останавливающееся сердце — электрошок. Олджер никогда еще не пользовался дефибриллятором, но десятки раз видел, как это делают другие.
— Триста джоулей! — скомандовал он. Это было очень много для первой процедуры, но на носилках лежал крупный молодой мужчина, который, наверное, каждый день подкачивал мускулы…
— Всем отойти!
Гомес и Кроу отступили назад. Олджер приложил контакты к груди пациента и нажал на кнопки. Тело подпрыгнуло и тяжело рухнуло на носилки. Олджер посмотрел на экран.
Никаких изменений. Сестра стояла у дефибриллятора наготове.
— Триста шестьдесят! — выдохнул Олджер.
— Господи Иисусе, — пробормотал Кроу. — Где же Дюк?..
Олджер никак не отреагировал на эту реплику. Вмешательство Дюка теперь не могло ничего изменить. Сердце пациента либо забьется — либо нет. Сестра повернула регулятор напряжения, и Олджер взял контакты на изготовку.
— Назад!
На этот раз тело пострадавшего взлетело на несколько дюймов, голова запрокинулась, руки конвульсивно напряглись…
— Нет пульса! — всхлипнул Кроу. — Брэд…
— Еще раз!! — заорал Олджер. — Все в стороны!!
В нос ударил запах паленого мяса. Ну что там, на кардиографе? Ничего. Прямая линия. Олджер сорвал с ладоней контакты дефибриллятора, навалился на край носилок, уперся руками в грудь пациента и начал самый отчаянный непрямой массаж сердца в своей короткой врачебной практике. Грудная клетка мужчины показалась ему удивительно неподатливой, а кожа грубой, словно дерматин. Гомес и Кроу молча наблюдали за усилиями Олджера. Мгновения сыпались, как песок между пальцами, складываясь в минуты. Олджер не замечал капель пота, падающих со лба, страшной боли в локтях и плечах от адского напряжения. Он вкалывал как проклятый, и лишь одна мысль пульсировала в мозгу: «Неужели я ошибся? Неужели сделал что-то не так? Может быть, не стоило хвататься за дефибриллятор?..»
— Ну, что там? — прохрипел Олджер, оглядываясь через плечо. Он знал, каков будет ответ.
— Ничего, — тихо ответил Кроу. — Он мертв, Брэд. Ты массировал кусок мяса.
Олджер изучил экран монитора, перевел взгляд на Денниса, потом — на сестру. Та молча кивнула. Брэд с трудом разогнул затекшую спину. Проклятье! Как быстро все произошло! Дюк по-прежнему возился с кем-то в дальнем углу палаты. Он либо не слышал вызова, либо у него на руках был один из критических…
«Я все делал по инструкции, — пытался убедить себя Олджер. — Если бы на моем месте оказался Дюк, он делал бы то же самое. Сердце остановилось через две минуты после того, как пациент поступил в отделение. Электрошок мог его спасти, по крайней мере он — не причина его смерти».