-Где твоя совесть?,- увещевал меня папа, целуя подлеченную кисть. С внутренней стороны. Совсем как маме когда-то..
-Совесть,- серьёзно ответила ему тогда пятилетняя малявка, морща лобик,- это то-о-ненький голосочек внутри каждого человека, который никто не слушает.
И вздохнула, пряча ручонку за спину.
-Маленькая мудрая женщина,- покачал головой отец и добавил,- как вы умудряетесь быть такими глупенькими и такими мудрыми одновременно?
-Не знаю,- честно ответила тогда я и поцеловала папу в небритую щеку. Это были как раз те дни, когда он надолго исчезал в своих покоях, предоставляя меня гувернантке, которую я, даже в пять, умудрялась ловко обвести вокруг пальчика.
Я очнулась от нахлынувшего воспоминания и сморгнула. Мужчина, стоявший напротив, мог подумать что угодно, видя как я пялюсь на него столько времени и молчу. Как только я сфокусировала свои гляделки на нём, он вздрогнул и, как будто потушил свои глаза каким-то внутренним усилием и чуть отвёл их в сторону. Как будто не хотел смотреть на меня. Но я успела поймать его взгляд и ... не поняла что за огонь он гасил. Какое чувство горело в этих стремительно темнеюще-фиолетовых осколках?
-Здравствуйте, мэги,- мягко сказал он, нейтрально обращаясь ко мне, как обычно на Чесмене говорят магиням.
Я не знала сколько пройдоха Труми успел наболтать обо мне, но свою королевскую принадлежность выпячивать не собиралась.
-Здравствуйте, меги Лиира,- вежливо ответила я, но привычно, по этикету, представилась первой. Ведь женщина имеет право не желать знакомится с незнакомым мужчиной,- Хотя, какой к Тёмному этикет на болоте?
-Шапюиламинаель, можно просто Лами,- быстро сказал он, заметив как я старательно пытаюсь запомнить его имя полностью.
-Очень приятно, Лами,- привычная чопорность, всё таки вбитого гувернанткой, этикета, помогала мне преодолеть неловкость от моих разбушевавшихся гормонов. Ещё бы, в моей голове предательски крутились сцены моего купания, которое он вполне себе мог наблюдать, благодаря мелкому предателю.
-И никакой я не предатель, ничего он там не наблюдал.. чего раньше не видел,- не преминул всё таки поиздеваться тот,- Да, ладно. Не злись. Я всё время смотрел за ним,- подпрыгнул и обиженно буркнул Труми, которого я незаметно ущипнула.
-Благодарю вас , мойя Лами, вы спасли мне жизнь,- обратилась я к нему так, как сидхе говорят со значительно старшими и более мудрыми.
Таким обращением я, скорее для себя самой, попыталась поставить возрастную границу между нами.
-Ты б его ещё дяденькой сидхе назвала,- развеселился мой дружочек.
-Вот я тебя лучше дедушкой называть буду,- мысленно рыкнула я.
-А чего, называй.. Буду дедушка Труми..- продолжать хихикать неугомонный плакальщик.
А фиолетовые глазища сидхе, почему-то понимающе лукаво вспыхнули и снова занавесились тёмно-каштановыми, с золотыми кончиками, шторками длиннющих ресниц.
-Саот!- ругнулась, вдруг вспомнив ,- вот же дура, он сильный эмпат и все мои хитрости можно распрекрасно отправить под хвост таймаху. Если, конечно, найдётся особь, способная терпеть под хвостом все мои бесталанные уловки.
И лицо моё опять стремительно налилось румянцем.
Тем не менее, когда первая неловкость знакомства была преодолена, мы вместе позавтракали и разговор стал более свободным. Я ещё раз поблагодарила Лами. На этот раз за то, что он позаботился о моём трофее. Зная, что за доспехи из кожи саламандры берутся только сидхе, я, конечно же, поинтересовалась не порекомендует ли мой попутчик мне мастера. Уточнив предварительно, что к осени я должна вернуться в Ковен и продолжить обучение.
-Я знаю одного в наших краях, но до осени, с учётом того, что потребуется доработка исходного материала и время на изготовление самого доспеха, так как вы сейчас,- он помялся,- пешком.. это нереально.
-А той настойки, что вы уже сделали недостаточно?
-Что вы, мэги,- он почему-то упорно не называл меня по имени,- я только избавил вас от возможности снова надышаться ядовитыми парами. Видите ли, яд в основном конечно находится в железах, по бокам головы, но и в коже есть малая доля. Голову я удалил и закопал. К сожалени. сжечь её невозможно, но яд в земле со временем разложится на составляющие и станет безопасен для природы. Кожу тоже можно было подержать в земле. Но такое обеззараживание потребует времени, а вы, как я понимаю, вряд ли получаете удовольствие от сидения на болоте.
Я кивнула и он продолжил.
-К счастью, сейчас как раз сезон сбора трав и здесь есть две нужные, чтоб ускорить этот процесс. В коже ещё останется небольшая концентрация ядовитых веществ, но она уже не опасна для человека, наоборот, даже способствует консервации. Уже сегодня вечером её можно будет упаковать и она прекрасно выдержит месяц, даже полтора, до окончательной обработки.
Я подумала, что придётся возвращаться во дворец, просить отца выделить мне вигоня.. Отец может заартачится. Вигони безумно дороги и привязываются к хозяину магией. Своего у меня не было. До женитьбы отец обещал мне, что, как только я подрасту, он обратится к цвергам. Добыть птенца вигоня, пожалуй полегче, чем саламандру. И процесс вроде налажен. Но гнёзда высоко в горах и иногда охотники срываются со скал пытаясь добыть детёныша.
В неволе птицеящеры не размножаются. Поэтому птенца берут одного из всех выводков одного семейства, чтоб не погубить популяцию. Вигонь откладывает по одному яйцу в год. Приблизительно от двадцати до двадцати пяти раз. В зависимости от того, когда найдёт себе пару. Соединяется пара на всю жизнь и, если один погибает, то другой долго не живёт.
Я и так смотрела на Витре, вигоня Лами, с плохо скрываемой завистью. Как и на Самира - отцовского красавца, управлять которым отец доверял мне только сидя за моей спиной и страхуя собственной хозяйской привязкой. Себе я хотела девочку. Если самцы имеют оперение цвета мёда, то самочки золотые. Пёрышки на теле тёмного золота, а чешуйчатый хвостик гораздо светлее. А Самира, боюсь мне он не даст.
Видя, как я задумалась и прекрасно догадавшись о чём я могу размышлять, сидхе вдруг как будто что-то решил.
-Мэги, я закончил сбор трав и, если вы сочтёте возможным,.. я могу предложить вам свои услуги. Витре прекрасно справится. Вы такая маленькая.
Я покраснела до самых ушей. И не потому что он смутил меня, назвав маленькой. Просто представила как мы с ним часами летим верхом на птицеящере, тесно прижавшись друг к дружке. Летая с отцом, я была ещё совсем крошкой. Он крепко обнимал меня одной рукой за талию, а второй держался за луку седла. Вигонь не предназначен для полётов с пассажирами и седло у Лами одинарное. Значит мне либо нужно будет сидеть за его спиной и, прижимаясь как можно ближе, обнимать его руками, либо сидеть как с отцом впереди, чуть ли не на коленках у чужого мужика. Даже хуже, чем на коленках.
Но предложение было такое заманчивое. И я стала перечислять в голове преимущества, чтоб успокоить свою совесть и разыгравшееся воображение.