Ди зачем-то потащил его на Малую сигнальную башню. Фой вообще устроил в мастерской Вафраша и лаборатории Сухмета такой кавардак, что на него и ругаться уже перестали. Но незадолго до того, как Лотар собрал всех, кого теперь следовало выслать из города, он тоже доложил, что готов.
Когда последние гражданские жители Лотарии собрались на главной площади, Лотар вышел на балкончик своего дома, с которого глашатаи обычно объявляли новые распоряжения, и разбил всех на три колонны. Первую должен был повести Джимескин, вторую — Шивилек, немало обрадованный важным поручением, в третьей главным был назначен Перспектос. Вафраша Лотар по зрелому размышлению решил всё-таки не отсылать из города, потому что некоторые приспособления были так сложны, что могли отказать. И в таком случае лучше иметь инженера под рукой. Да он и не протестовал.
К каждой из колонн Лотар предложил придать одну из девушек. И вот тут его ждало разочарование. Первой отказалась Мало.
— Учитель, — бодренько заявила она, поблёскивая своими огромными глазищами, — мы свежи, обучены биться, а тебе потребуется тут каждый меч. Не сможешь ли ты…
— Да, — ответил Лотар, стараясь не раздражаться, — я попробую тебе объяснить, Мало. Посмотри на этих людей — каждый из них знает о большей части ловушек, которые мы тут подготовили и зарядили. Если у цахоров или даже не у них, а у Киноза или какого-нибудь разъединственного эрка возникнет желание поосторожничать и он украдёт кого-нибудь из них… — по площади, над которой только что стоял гомон от множества голосов, вдруг разлилась мёртвенная тишина, — все наши предосторожности разом окажутся ненужными.
Мало поклонилась, как на тренировке:
— Я поняла, Учитель.
— Надеюсь, что поняла. И учтите, нужно проводить всех не меньше чем на пятьдесят миль от города. Иначе, думаю, моя свежая и оригинальная мысль покажется кому-нибудь из цахоров слишком соблазнительной.
Мало, а с ней и две другие девушки снова поклонились.
— А можем мы вернуться после того, как отведём людей в безопасные деревни? — спросила Ветриса.
Лотар ответил, что это нежелательно, но замешкался. То, что это ошибка, он понял не сразу.
Следующая ночь прошла спокойно, никто не поднял тревогу, и это было хорошим признаком: значит, никто не боится и нервы у бойцов не перенапряжены долгим ожиданием. Насколько опасным может быть ожидание, Лотар знал по себе, но этого знания передать мальчишкам не мог, здесь должен был помочь только опыт.
К утру все восстановились окончательно, словно было приказано отдыхать, а не ждать нападения, и даже Рубос вдруг заявил, что может занять позицию на сигнальной башне, чтобы посторожить периметр. Лотару это предложение показалось разумным, и мирамец, чувствуя, что он почти вернулся в строй, полез на самую высокую точку города.
Утром напряжение немного возросло. Стало ясно, что цахоры тоже подойдут к городу отдохнувшими после своего долгого марша. Это настораживало больше, чем если бы они действовали самонадеянно и торопливо. Но гибель трёх других групп, видимо, научила их осторожности.
Наступил полдень, стало жарко. Пожалуй, впервые за всё время после возвращения в город Лотар подумал, что цахоры могут попытаться устроить невидимую осаду. Это, конечно, совершенно не вязалось с их обычным ломовым, таранным образом действий, но они могли вдруг и поумнеть. Что из этого следовало, Лотар не знал, потому что просто не мог придумать ответной тактики.
Около часа пополудни Рубос вдруг прокричал в рупор, что на главной дороге видна пыль. Лотар приказал всем занять позиции, но тревога оказалась напрасной, потому что перед воротами в клубах пыли появились не Капюшоны, а Мало, Ветриса и Шарона. Они отвели людей, потом собрались где-то в условленном месте, скорее всего, у поворота на Задору, который отходил от главной дороги на Мирам милях в сорока от города, и вернулись.
Сухмет по совету Лотара быстро проверил ментальные ауры девушек, опасаясь искуснейшей магической маскировки, но лишь ещё раз убедился, что девушки боялись остаться в стороне от драки, и однозначно отверг идею о хитроумных цахорах, которые приняли вид учениц Ордена, чтобы напасть совсем неожиданно.
Вот тут-то Лотар и пожалел, что не запретил им возвращаться самым категорическим тоном. Но сейчас было уже поздно. Выгонять их теперь означало не просто нанести урон их гордости и чести; это значило одним словом разрушить всё, чему Лотар научил их за годы служения Ордену, чем они привыкли гордиться и что составляло суть их жизни.