"Хорошо бы, - сказал сам себе Лотар, - они еще могли отличить меня от цахора, а не то атакуют со всем пылом юности..."
"Они отличат тебя от него, господин, - тут же отозвался внутренний голос Сухмета, - не дураки же они в самом деле".
Лотар удержался от замечания на этот раз и бросился на цахора. Идти на него в одиночку было странно, но он переборол неуверенность, вдруг всплывшую в нем, и провел проверочные выпады в полную силу.
Цахор попятился. Он оценил опасность, но резко менять место боя, раскрывая свою хитрость, не собирался. "А ведь он что-то прикрывает - то, что творится у конюшен, - подумал Лотар. - Что же это такое и где, наконец, Камазох?"
Желтоголовый попытался навалиться на цахора по-настоящему, но Капюшон довольно успешно отбивался от него, хотя и действовал не очень уверенно, больше сосредоточиваясь на атаках спрятавшихся в подвременье орденцев. И это было правильно. Лотар не успел обменяться с ним и десятком ударов, как возникающие из ничего клинки уже дважды чуть было не достали цахора. Он лишь в последний момент ушел от них, не пытаясь даже отбиться.
Его техника была изумительна, его реакция превосходила человеческое понимание происходящего. Лотар почувствовал себя слабым и неуверенным новичком, пытающимся противостоять отменному мастеру Примерно то же самое думал и цахор. Он вдруг сказал со своим лающим акцентом:
- А ты не так уж грозен, как говорят. Неужели ты в самом деле уложил почти всех наших?
И Капюшон неожиданно бросился в атаку, как таран, которым взламывают ворота крепостей. Лотар отбил половину его выпадов, от другой половины ушел, но два раза его спасло чистое везенье. Оказывается, бывает и так, что непроизвольное, случайное движение вдруг спасает жизнь. Это неожиданно напомнило ему так давно и прочно забытое ощущение молодости, когда он считал, что любой поединок есть не только дело искусства, но и азартная игра, где случай решает, кому жить, а кому умереть.
Сейчас ощущение собственной уязвимости и власти случая снова вернулось к нему. Он ничего не мог с этим поделать. И хотя ему везло, он знал, что это должно кончиться. Потому что противник не разделял его отношения к бою как к игре, он собирался действовать наверняка и дожать Лотара до конца.
Лотар уже в который раз за последние дни почувствовал усталость, почувствовал, что противостоит чему-то, превосходящему его силы. И сразу усталость, отупение и покорность судьбе стали затоплять его сознание. Это грозило гибелью - такому противнику, как цахор, нельзя было подсказывать лучшее время для атаки. Капюшон начал решительные действия. Его выпады были точны и остроумны, его решения - парадоксальны, его движения были бы прекрасными, если бы Лотар еще мог их воспринимать.
Но вдруг два или три меча одновременно вырвались из подвременья и вонзились в черную кожу комбинезона цахора с разных сторон, как бывает только во сне, когда одно превращается в другое, а ужас неожиданно сменяется облегчением.
Цахор упал, потом поднялся, но теперь он стоял как-то боком, словно был не способен больше твердо опираться на мостовую, и смотрел куда-то в сторону. Боль на несколько мгновений заслонила от него все происходящее на площади, позволяя различать лишь то, что было перед глазами... "Тоннельное видение, результат болевого шока", - решил Лотар и шагнул вперед.
Капюшон не увидел его, как Лотар и ожидал, и пропустил удар. Сталь Гвинеда медленно прошила воздух и на добрых четыре дюйма вошла в бок цахора, примерно там, где находилась его печень, потом вышла чуть ниже и левее, прочертив на коже его куртки сочащуюся кровью полосу. Цахор поднял руку, чтобы зажать рану, но блеснула вторая медленная молния, прорисованная Акифом, и отрубленная чуть выше кисти рука отвалилась, словно сочный стебель, обдав все вокруг темной кровью.
Лотар увернулся от тяжелых капель и только после этого понял, что усталость и утомление не так велики, как ему казалось. Или кто-то помог ему?
Он оглянулся: Сухмет был серым, как будто вымазался в муке. Он уже не мог стоять, ноги его подкашивались, и старик растянулся бы на камнях, но Рубос поддерживал восточника одной рукой, не выпуская из другой меч. Да, определенно, держать ребят в подвременье и одновременно корректировать действия Лотара было очень тяжелой работой.
Вдруг что-то звонко хлопнуло совсем радом с Желтоголовым, словно разом сломалось сухое дерево, и в воздухе возник Стак. На лице его было написано возбуждение и ярость победы. Даже не посмотрев на Лотара, он сделал выпад, уклонился от слабого встречного движения цахора и нанес ему очень сильный удар снизу в грудь. Кончик его меча показался из спины цахора, залитый дымящейся кровью демона;
Цахор низко застонал. Но прежде чем он упал на колени, Стак успел выдернуть свой меч. В этой победе он не сомневался. Командор повернулся к Лотару:
- Учитель, ты великолепно сыграл отступление, даже я поверил, что ты смирился, это и заставило его забыть о нас...
Лотар стиснул зубы. Он не знал, скажет ли когда-нибудь Стаку, что не играл в отступление, в покорность, в поражение. Может быть, если они выживут, и скажет, чтобы расширить представление Стака о бое, о способности сражаться, когда усталость и покорность превосходят даже его - Лотара - силы. А может быть, и не скажет, просто потому что это тяжело - признаться в поражении, пусть даже и несостоявшемся.
Да, если они выживут...
Вдруг еще два меча нанесли демону скользящие, легкие на вид удары, и кровь снова обагрила камни мостовой. Это была победа. Даже цахору необходимо было несколько часов, чтобы восстановиться после таких ран. Но лучше все-таки отрубить ему голову.
Лотар стряхнул кровь со светлой стали Акифа, спрятал его в ножны, взял Гвинед двумя руками и приготовился было нанести последний удар, как вдруг что-то мощное, несокрушимое и почти непостижимое человеческим разумом выдвинулось из того темного угла у конюшни, который привлек его внимание в начале боя.
Это был Камазох. На вид такой же, как остальные цахоры. Но если от Логира исходила мощь физической силы, несгибаемой массы и тренированного мастерства, то от Великого Магистра цахоров - мощь отточенного интеллекта и магического совершенства. Он произнес слова на непонятном языке, вероятно договаривая весьма непростую формулу заклинания, и вдруг где-то рядом взорвалась, разбрасывая струи жидкого огня, бочка с вендийским огнем. Потом в другом месте рухнула каменная колонна, разом лишившаяся подготовленной строителями опоры. Потом провалилась ловушка, наподобие той, в которую угодил Логир...