— Этих ловят… Медного взяли, еще двоих ищут пока… да вы знаете? Ага, понял. Да, понял, как вернется, первым делом…
Капитан продолжал рисовать. «Художник херов».
Дениса неожиданно пробила крупная нервная дрожь — как у лошади, стоящей на старте ипподрома. Даже мышцы спины свело.
Денис оперся на высокую раму, приблизил лицо к стеклу.
— Понял, да, — говорил капитан.
— Послушайте! — громко и хрипло сказал Денис.
Дзынь. Капитан вернул трубку на рычаг и поднял взгляд на Дениса. Лицо было равнодушным. Видел я на этой работе и не таких идиотов, читалось в глазах полицейского.
Дениса с усилием открыл рот, челюсть точно заморозило, но капитан вдруг опустил взгляд.
Денис осекся.
Холодная волна ярости захлестнула Дениса, до темноты в глазах, до хруста зубов. «За что ты со мной так, сука?!»
Стоп! Денис постарался взять себя в руки. Нет, сейчас точно не та ситуация, чтобы выходить из себя и цапаться с ментами.
В глотке страшно першило, будто там все ободрали. До крови. Как тот, Кожеед… Черт, Аня же!
— Там девушка, — сказал Денис. — Там… на улице! Слышите?!
Голос едва звучал, сдавленный от ярости.
— Что? — капитан прищурился. — Что за девушка?
— Там… — слова куда-то исчезли. — На улице… она…
— С самого начала, пожалуйста. И нажмите кнопку.
Денис зажал чертову кнопку.
— Я хочу сделать заявление! Да послушайте! — последнюю фразу он практически прокричал.
Капитан поморщился.
— Голос не повышаем, — спокойно сказал он. — Еще раз и все с начала. Слушаю. Что у вас случилось?
«У меня несколько мертвых друзей, раненая девушка и беглый маньяк за плечами! Вот что у меня!!»
— Я… — Денис собрался. Вот сейчас он все расскажет. Спокойно и по порядку.
И тут зазвонил телефон.
«Нет!»
Капитан сделал Денису знак подождать, повернулся и снял трубку.
«Это что, издевательство такое?»
Денис уже почти лежал на стекле. Капитан поднес трубку к уху.
— На стекло не опираемся, — ровно сказал он Денису.
— Да, слушаю, — произнес он в трубку. — Нет, не занят…
Денис хлопнул ладонями по стеклу. Боль ударила так, что отдалась в глазные яблоки.
Бум! Капитан вздрогнул. Поднял взгляд — и его лицо изменилось. Он словно впервые по-настоящему увидел Дениса.
Денис стоял перед ним — высокий, спортивный, с короткой стрижкой, в синяках и порезах, в пятнах крови и сажи, в окровавленной футболке и рваных штанах. На взводе и явно опасный. Взгляд капитана стал жестким и профессиональным — наконец-то.
Денис провел рукой, оставляя на стекле кровавый след.
«Написать им кровью „Дежурная часть“, что ли?» — подумал он язвительно.
Капитан прищурился. Взвелся, как курок на оружии. Его рука потянулась к пистолету.
— Федорчук! — позвал капитан негромко.
Денис услышал скрежет железной решетки, затем краем глаза увидел, как в отражении в стекле призрачно движется квадратная фигура сержанта Федорчука.
— Э! Тебе русским языком сказали! — раздался за спиной грубый голос. — На стекло не опираемся!! Два шага назад сделал. И руки держим повыше.
— Да пошел ты, — сказал Денис негромко.
— Че?!
Денис снова ударил по стеклу. Хлопок был резкий и звучный, как выстрел.
Его захлестнула веселая злая волна. Он вспомнил, как шел сюда от машины и обещал себе быть сдержанным и спокойным. Ага, щас.
Потом будет пиздец. А сейчас — Денис прямо выдохнул — это было офигенно круто и хорошо, наконец-то ничего не бояться.
«Я обещал себе быть спокойным?! Так вот — ни хера. Ни хера, я говорю».
— Слышишь ты, капитан твою мать. Вы ищете, блять, своего Кожееда?! Так вот, я знаю, где он… — Денис осекся. Он вдруг сообразил, что имя Кожеед знает только он один, так назвал себя маньяк. Для этих полицейских вокруг он — Доктор Чистота, человек с запахом белизны.
— Доктор Чистота! — крикнул Денис. — Я знаю, где он!
Капитан вскинул голову. Рот его приоткрылся…
— Доктор Чистота… что?! Федорчук, подожди… — заговорил капитан, но — не успел.
Сержант уже был рядом. Денис затылком чувствовал его массивную тушу, как темный прилив, как вода ощущает приход Луны.
Сержант протянул широкую ладонь…
Взял Дениса за плечо. Сжал пальцы. От его руки пахнуло хлоркой — Дениса чуть не стошнило.
Черт. В следующее мгновение Денис понял, что сделает, но остановить это уже не мог. Да и не хотел.