Радостная волна бешенства накрыла его с головой. И поглотила.
Сержант потянул Дениса за плечо.
Денис мгновенно повернулся, скручивая корпус, как пружину, поднырнул под руку сержанта. Тот моргнул, В следующее мгновение Денис вынырнул с другой стороны и четко выстрелил правым апперкотом сержанту в челюсть.
Н-на!
Денис ударил и понял, что попал — как надо. С приятным чувством удачного удара.
Удар был звонкий, четкий. «По красоте».
Сержанта Федорчука подбросило, отнесло на несколько шагов. Он покачнулся. Неловко дернул головой, глаза его осоловели. Сержант поплыл. Денис увидел на щеке сержанта смазанный след крови. Опустил взгляд. Его рука была вся в крови, сквозь повязку на пол капала кровь. На плитках пола расплывались безобразные красные кляксы.
«Ударил больной рукой — и даже не заметил. Вот я уникум».
Время замедлилось, как иногда бывало в спарринге, на ринге. Во время схватки.
Сержант сделал шаг назад, обмяк — и упал.
Капитан вскочил, трубка полетела на пол. Бдынь! Где-то далеко внутри здания завыла сирена. Видимо, капитан нажал тревожную кнопку. Затем капитан рванулся к выходу из каморки.
Жуткий крик женщины. Капитан замер, обернулся к двери. Денис повернулся и мучительно рванулся к двери — он вдруг понял, что-то случилось с Аней.
Это там, в уазике.
Ее нашли.
В следующее мгновение его сбили с ног, бросили лицом в кафельный пол. «Прохладный», подумал Денис удивленно. Он приложился пылающим лицом, наслаждаясь. В следующее мгновение все утонуло в новой вспышке боли — ему вывернули руки в суставах. Перед глазами плыли огненные пятна. «Аня». В последний момент он все-таки успел рвануться туда, к ней. Жесткое колено придавило ему шею. И воздуха не стало.
Глава 2–1
Следачка
Следственный комитет разместился в здании бывшей советской школы. Верхний этаж отделан стандартно и скучно — евроремонт. Длинные светлые коридоры, стены, обшитые матовыми пластиковыми панелями бежевого цвета, квадратные плафоны дневного света, встроенные в потолок, металл и хром, капиталистическая современность. А нижний этаж так и остался в Советском Союзе. Но его обычные посетители видели редко.
Любой, кто входил в здание и поднимался на второй этаж, попадал в бесконечные пустые коридоры. Сейчас у дверей кабинета, как раз под традиционным плакатом «Их разыскивает полиция» на обитом красным дерматином диванчике сидели двое. Пожилой мужчина, он потел и нервничал, часто вытирал лоб и озирался. В руках у него был измочаленный листок с повесткой. И рядом — красивая молодая женщина современного вида, лет тридцати, в бледно-розовом деловом костюме и юбке-карандаш, на блестящих бежевых туфлях с высокими каблуками.
На лицах посетителей — легкая обреченность. Они сидели и ждали уже давно. Пожилой заметно нервничал, точно заранее чувствовал себя виноватым — это известная особенность казенных помещений, так действовать на людей.
Женщина, наоборот, словно заранее настраивала себя на бескомпромиссную битву за независимость.
Время шло. Пожилой несколько раз бросал взгляд на соседку, но заговорить не решался. Потом, наконец, откашлялся и заговорил. Голос у него был хриплый и неуверенный.
— Вы к кому? — спросил пожилой. Она с удивлением посмотрела на него, словно подала голос мебель или пыльный фикус в углу.
— Я вот к Васину… — продолжал седой. — Старшему следователю, знаете такого? Написано, в десять десять. Да чего-то все не зовут. Так вы тоже к Васину?
Женщина пожала плечами.
Вдруг за дверью кабинета раздался звонок телефона. Резкий и пронзительный, словно сирена. Посетители дружно вздрогнули. Пожилой втянул голову в плечи, женщина оглянулась и фыркнула.
Телефон продолжал звонить.
Этот звонок разносился по зданию, резонировал в пустых коридорах. Телефон звонил и звонил.
Пожилой сморщился, покрутил головой, женщина поджала губы.
Это долгий, режущий по нервам звонок.
Вдруг пожилой поднял голову. В коридоре показался молодой человек в штатском. На нем был дорогой, отлично сидящий серый костюм-тройка, тонкая золотая цепочка на запястье.
Молодой человек торопливо прошел мимо посетителей. Женщина на мгновение привстала… но сразу поняла, что это не к ней.
— Потом, — сказал молодой небрежно.
Человек в костюме достал ключ с биркой, открыл дверь. Вошел и захлопнул ее за собой.
Пожилой посмотрел на женщину и сказал:
— Вот так. Мы-то для них никто.