— Надо? — Антоша протянул ей баночку с вьетнамской мазью — «звездочка», этот дивный вонючий аромат ни с чем не спутаешь. Юрьевна покачала головой. Нет.
Запах мертвых тел ее никогда не смущал.
Глава 4–3
Заброшенная больница
Восемь черных полиэтиленовых мешков были выложены в два ряда. Свет фонарей на станинах мертвенно, до синевы, отражался в пластике.
Антоша расстегнул молнию на одном из мешков — и Юрьевна увидела.
Тело обгорело наполовину. Огромного следака жаром скрючило, ссутулило — так что он казался чучелом большой человекоподобной обезьяны. Словно в насмешку левая половина лица Свечникова уцелела и осталась вполне узнаваемой.
Покойный Свечников скалился — жутковатой мертвой улыбкой.
Улыбка — это из-за сокращения связок под воздействием высокой температуры, подумала Юрьевна.
«Эх, Свеча, Свеча».
На Свечникове были остатки черной полицейской формы. Один погон уцелел — три звездочки старшего лейтенанта. «Что?!»
— Это как? — тупо спросил Антоша. Кажется, он тоже раньше не обратил внимания.
Юрьевна покачала головой. Она тоже не понимала. После того громкого ЧП Свечников написал рапорт на перевод его из СКР в полицию — другого выбора у него не оставалось. Начальство обещало, что так он избежит уголовного преследования.
Но использовать опытного «следака», хоть и со слегка подтекающей крышей, как рядового патрульного, — это, конечно, номер. И когда Свечу успели понизить в звании? «Или я чего-то не понимаю», подумала Юрьевна.
— Так он же… А! — Антоша, наконец, сообразил. Был Свечников капитан, стал старлей.
После пропажи жены — Свечникова словно подменили. Но не настолько же!
Юрьевна и Антоша переглянулись.
— А где второй? — спросила Юрьевна.
«Ребров. Доктора Чистота».
— Вот. Мы предполагаем, что это он.
Дежурный расстегнул следующий мешок. В нос ударило вонью горелого мяса. И запахом шашлыка. Юрьевна даже не поморщилась. Наоборот, в животе забурчало — давно бы стоило перекусить.
— Щас бы баранинки, да с маянезиком, — проворчал себе под нос дежурный Сергей. Следователи — это как медики, могут спокойно пожрать и рядом с трупом, циничное племя. — И водочкой полирнуть…
Юрьевна чувствовала то же самое, но поморщилась. Не все мысли стоит озвучивать…
В мешке был обгорелый человек, покрытый черной коркой, словно растрескавшейся на склоне вулкана лавой.
Черты лица не разобрать. Зубы оскалены, словно мертвец зловеще смеется.
— Почему ты решил, что это Ребров? — Юрьевна посмотрела на Антошу.
Антоша пожал плечами.
— У нас два трупа в тюремной робе. Дунгаев, один из беглецов, видимо, зарезан — у него из груди торчал скальпель. К тому же у него титановая пластина в левом плече, с номером… Там ее видно. А у Реброва никаких инородных предметов в теле нет.
Юрьевна уже сообразила. Светоотражающая полоса на колене, характерная. Широкие штаны арестанта…
— Ботинки посмотри, — подсказал Антоша.
Юрьевна посмотрела.
На подошве, слегка оплавленной пламенем, был четко различимый инвентарный номер. Тюремные ботинки. Даже номер на подошве не успел стереться. Видимо, обладатель ботинок носил их не так долго. «Ребров. Это Ребров».
Юрьевна, на удивление, почувствовала облегчение. Радость. А потом досаду. Ребров мертв, это хорошо. Но легко отделался… Вот это плохо.
— Возможно, ты прав, — Юрьевна кивнула. — Ты как, здесь закончил?
— Еще нет.
Антоша потянулся и зевнул. Юрьевна поняла, что он вымотан до предела. Операм хорошо, им дают отдохнуть день после выезда на место, отсыпные часы и прочее. А следователь завтра с утра — на работе.
— Смывы с рук? Отпечатки? — спросила она все же.
— Обижаешь. Все сделали. Ты вообще приехала на все готовенькое.
— С меня причитается.
Антоша устало засмеялся.
— Само собой.
Когда Антоша ушел, Юрьевна продолжила осмотр помещений. Все залито водой и желтой химической пеной после тушения пожара. Вонь страшная.
Дежурный следак балагурил и шутил. Нашелся стендапер, блять, подумала Юрьевна в раздражении. Она начала уставать от этого «Коломенко, область».
— Здесь еще плавала отрубленная рука. Как резиновый утенок в ванне, представляешь? Эксперты ее упаковали.
Дежурный усмехнулся. Юрьевна повернулась и в упор, не мигая, посмотрела на него. Улыбка медленно сползла с лица дежурного следака. «Молодой, — подумала Юрьевна. — Или циник». Дежурный не выглядел молодым, лет тридцати. Юрьевна потянула носом воздух. Даже, несмотря на сильный аромат гари, она чувствовала едкий запах пота, идущий от дежурного.