Весь вечер мы просидели-проговорили в грязной кухни, поедая при этом толстые ломти гигантских буханок хлеба, который вы пекли сами в духовке газовой плиты, используя в качестве формы суповую кастрюлю. Питер зачерпнул ковшом воды из ведра и заварил себе чай, который он пил с молоком, купленным у соседей, потому что не мог есть без чая с молоком и не мог пить чай, ничего не жуя. К счастью, мне не пришлось говорить на моем убогом французском, но и по-английски я говорила с трудом, слова слетали у меня с языка куда медленнее, чем хотелось бы. Я с трудом приводила спои челюсти в нужное положение для артикуляции английских звуков, так что через час-другой у меня устали мышцы лица. Ты же болтал по-английски без малейшего напряжения.
Питер, ходивший с растрепанной косичкой из темных волос и казавшийся мне очень старым — ему было сорок два года, — жил рядом с замком уже давным-давно. Кровать, которую я разглядела через боковое окно, пока общалась со свиньями, принадлежала ему, она стояла во второй комнате этой «квартиры» — такой же темной клетушке за кухней, где сильно пахло сыростью и плесенью. К одной из балок был подвешен большой, завернутый в белую тряпку непонятный предмет, и здесь тоже болталась на шнуре голая электрическая лампочка. Оба помещения соседствовал и с хлевом. Как-то раз одна из ваших нэнни так боднула перегородку, что пробила ее насквозь. В кухне над газовой плитой вдруг показалось настенное украшение из живых охотничьих трофеев.
В комнатах, где теперь обитал Питер, некогда жил конюх, который фактически был также и слугой, сказал он с презрительным выражением на загорелом лице с сеткой белых морщин. За то, что Питер охранял территорию, он мог бесплатно пользоваться этим жилищем и бывшей конюшней. С владельцем замка, который, по выражению Питера, тоже был «fucking bastard», он познакомился в 1966 году, когда приехал в Париж, бросив университет, где изучал английскую литературу. Этот владелец наведывался сюда редко: летом жил неделю-другую в большом доме, а в остальное время года появлялся здесь два, максимум три раза на уик-энд.
— Я тоже сразу же согласился, когда мне предложили здесь поселиться, — нетерпеливо прервал ты Питера. Поставив локти на стол и оперев подбородок на ладони, ты жадно слушал Питера, хотя наверняка уже знал эту историю.
— Так вот, — рассказывал Питер, отрезая новый ломоть от большого круглого хлеба, — мне это показалось мечтой идиота. Еще чаю? — Он поболтал пакетиками в кипятке и налил нам по чашке. — И вот я тут уже пятнадцать лет. Не найти замены.
Чтобы не было скучно, Питер оставил себе нэнни своего предшественника, и от нее пошло стадо почти в сорок особей. Каждой из них он дал имя, и, как я уже имела случай убедиться, на эти имена они прекрасно откликались. Из молока он делал сыр и продавал его парижанам, снимавшим в этих краях дачи. Поскольку у Питера не оставалось денег на корма или на то, чтобы арендовать пастбище, он каждый день по многу часов ходил пасти девочек. Он так и не смог привыкнуть к тому распорядку дня, какого требует содержание скота. Вот и в тот вечер он встал из-за стола почти в двенадцать, сделал последний глоток чая и со вздохом отправился доить нэнни, прихватив в качестве подойника все ту же покореженную хлебопекарную кастрюлю.
Мы с тобой остались вдвоем. Я не знала, как себя вести, идеализировать человека намного легче чем сидеть против него за столом. Ты отковыривал ногтем покрытие с красно-белой клетчатой клеенки.
— Why… — начала было я, но спохватилась, что теперь уже можно по-голландски. — Почему же ты все-таки сбежал из дома?
После пяти отковырянных квадратиков последовало признание.
— Когда ты назвала меня тряпкой, во мне проснулись рыцарь и бунтарь. Они всю ночь боролись между собой.
— И кто же в конце концов победил?
— Бунтарь, разумеется, бунтарь победит всегда и везде.
— А мама твоя знает, где ты? — поинтересовалась я. Ты оторвал еще один квадратик, посмотрел на меня такими же глазами, какие были у девочек в хлеву за перегородкой, и показал на пыльную черную гирлянду, которую я рассматривала при своем первом визите в эту кухню.
— Чернотрубочники, — сказал ты. Чернотрубочники? Да, вкусные грибы, вы с Питером собрали их прошлой осенью и засушили на нитке. Вы забыли их съесть, может быть, я их как-нибудь приготовлю.