Когда альбом оказался пуст, мы водрузили весь наш утренний урожай в виде шаткой башни на багажник твоего велосипеда и перевязали. Потом осторожно повели велосипед к дому. Ты держал руль, я придерживала ящики.
— Мы все-таки чокнутые, — радовались мы по дороге. — Чокнутая парочка. Но когда оба чокнутые, то это не страшно.
В тот же вечер я уже сидела с тюбиком клея и ножницами в руках, склонившись над лоскутами ковровой ткани. На куске моющихся обоев, которые нашлись у Питера, я составила из образцов орнамент. Я насчитала в общей сложности семьдесят кусочков. Ковер получился такой красивой расцветки, что его прямо-таки хотелось съесть, не будь он со свалки. В конце концов я положила его перед печкой в кухни.
Дрова для растопки довольно скоро кончились, пришлось предпринять новый набег на свалку, а вот от ковра я еще долго получала уйму удовольствия, потому что осенью, после летних каникул, я, разумеется, не поехала домой, экзамен так и не пересдавала и, соответственно, так и осталась без аттестата. Родители предприняли энергичную попытку вернуть меня, в сентябре того первого года они даже приехали к нам в нашу деревню, чтобы уговорить меня поехать с ними вместе в Голландию. Их аргументы насчет «жизненного пути» и «будущего» находили во мне отклик, я пообещала им еще раз пройти курс последнего лицейского класса, но в конечном счете все-таки осталась с тобой.
Ах, как чудесно вспоминать об этом простом и легком мире, в котором мы жили и по которому я в скором времени уже стала разъезжать на своем новом персональном велосипеде, собранном из нескольких старых, со свалки.
Однажды ты сказал мне присесть на корточки около Эмили, у которой между задних ног висели две тугие округлости, заканчивающиеся блестящими сосками, похожими на сардельки. Когда ты обхватил их своими немытыми руками, она не убежала, а, напротив, даже пошире расставила ноги, чтобы тебе было удобнее. Потом она выгнула спину и, когда прямые белые струи, пенясь, ударили о дно кастрюли, начала немного постанывать. Потом повернула голову назад и засунула нос тебе в ухо.
— Ей нравится, как в ухе пахнет, — сказал ты, сияя, и поднял на меня глаза. — Хочешь тоже попробовать?
Я сумела выдавить всего несколько капель, хотя Эмили подбадривала меня тем, что вылизывала мне языком щеку. На следующий день у меня болели мышцы рук.
Мы все пасли и пасли наших девочек, то в одном месте, то в другом. Однажды мы собрались пойти в лесок, находившийся довольно далеко от дома. Сначала мы должны были пройти через деревню, где жили в основном пожилые люди — молодежь уезжала из этих мест в поисках работы и развлечений, я ни разу не видела, чтобы на улице играли дети. Здесь царила атмосфера невыразимой скуки, словно дома были лишь декорациями для киносъемок, лишь обшарпанными деревянными фасадами. Преобладали сероватые тона, кое-кто из обитателей предпочитал красно-коричневый или тот же серо-коричневый цвет, в какой была выкрашена штукатурка на нашем замке. Ставни во всей деревне были кремовые, и даже если они были открыты, мой взгляд не проникал дальше тюлевых занавесочек на окнах. Я никак не могла подсмотреть, что там делается внутри, есть ли там какая-нибудь жизнь.
Как всегда, когда наша шумная ватага нарушала своим появлением деревенский покой, так и теперь из-за тюлевых занавесочек кое-где показались бледная рука или морщинистое лицо обитателя дома, вынужденного следить за нашим передвижением, чтобы не лишиться своей герани в ящике за окном. Потому что те, кто тут жил и держал герань, мог не сомневаться, что в один прекрасный день наши подопечные неизбежно сожрут его любимое растение.
На этот раз нам, к счастью, удалось не причинить деревне вреда. Ненавидя раболепство, Питер не желал заводить собаку, так что мне приходилось выполнять те функции, которые пастухи обычно возлагают на своих псов. Я как фурия носилась вокруг стада и палкой сгоняла нэнни в кучу. Ты шел во главе процессии, подобно крысолову из сказки, и распевал: «I once had a girl, or should I say, she once had me»[9].