В результате мир растений тоже перестал быть для меня романтической декорацией, теперь он состоял для меня из элементов, которые меня одновременно и кормили, и высасывали из меня соки. Природа хотела победить меня, прибить меня к земле, сразить градом, как пулями. Иногда миропорядок представлялся мне моим нежным возлюбленным: когда я чувствовала солнечное тепло на щеке, или когда вокруг меня порхала бабочка, или в небо взмывал жаворонок, или когда я нюхала яркий цветок. Но при этом всегда был риск, что из цветка вылетит пчела и укусит меня за нос, а если я расхрабрюсь и съем этот цветок, то он может оказаться ядовитым. А красивая бабочка еще вчера была гусеницей, в бешеном темпе обжиравшей листья, может быть, на моей собственной капусте.
Единственный вывод, который я могла сделать, — то, что я еще не в силах найти свое место в иерархии жизни на земле. Если бы я не приехала сюда следом за тобой, а поселилась бы в столице, размышляла я, глядя в потолок у себя на чердаке, меня не мучил бы вопрос о том, что такое природа на самом деле. Совсем как Глот, я читала бы стихи, несла бы чушь про бабочек и цветы, возможно, писала бы картины — прелестные пейзажи, такие, какие я видела в окно машины, когда ездила во Францию с родителями. О питомнике для тли не было бы и речи, так что передо мной не стоял бы вопрос, бороться дальше или сдаться. Ну а теперь я сдалась. Пусть борьбу с природой ведут другие, кто посильнее и повоинственнее. Лишь теперь я поняла, что все сады и огороды мира воплощают одну мысль: смотри, природа мы твои повелители.
Ладно, огородничать у меня не получилось, но я все-таки хотела тебе чем-нибудь помочь, я не могла сидеть и смотреть, как ты надрываешься. У нас почти не осталось дров, мы сожгли уже все, что можно, поэтому я отправилась за хворостом в лес. Я связывала сухие ветки и волокла вязанки домой по земле. Я собирала также нетолстые поваленные ветром деревья, которые приходилось распиливать на части. Как я ни старалась, я не умела обращаться с инструментами и очень расстраивалась. Пила, оставшаяся после Питера, была тупой, а стволы для распилки я за неимением козел клала на большой камень. Чурки, получавшиеся из бревнышек потолще, затем надо было колоть. Этот процесс занимал у меня безумно много времени, меня постоянно мучило кошмарное видение — топор, вонзившийся в ногу. Стоит промахнуться на несколько сантиметров — и я до конца дней буду ходить со страшной отметиной.
За несколько недель я заготовила куба два дров, полностью готовых к употреблению, но я знала, что этого хватит в лучшем случае на месяц, тем более если топить в библиотеке. Я начала ее отапливать, потому что использовала каждую свободную минуту, чтобы обследовать Глотовы книжные запасы. Кроме того, я по-прежнему проводила много времени у себя на чердаке в большом доме, потому что, хоть я ничего уже больше не лепила, мне нравилось сидеть там и делать записи в дневнике.
Следующей моей целью после заготовки дров стала чистка хлева. За то время, что я жила тут с тобой, гора в глубине сарая заметно выросла, животные уже не помещались между ее вершиной и потолком. Если я уберу ее всю до самого пола, хлев станет намного просторней, а у нас будет огромная компостная куча, на которой я, пожалуй, все-таки посажу кое-какие овощи, ну там несколько кабачков. К тому же мне казалось негигиеничным, когда в помещении столько застарелого навоза, по-моему, все большее число обитательниц хлева страдали от глистов. Из-за того что ты никак не соглашался позвать ветеринара, несколько нэнни зачахли совершенно напрасно.
Чтобы экономить время, мы с тобой стали больше работать по отдельности, так что я могла заниматься хлевом в те часы, что ты пас животных. Сначала я попробовала выносить навоз ведрами, но это было невозможно, уже через час у меня заболели спина и плечи. Так что лучше потратить накопленные деньги на тачку, решила я, потому что старая тачка Питера настолько проржавела, что сквозь дыры вываливалось навоза больше, чем оставалось внутри. К счастью, в деревне как раз проходила ярмарка, так что для приобретения тачки мне не пришлось прилагать сверхусилий. Мы вполне могли позволить себе такую роскошь, так как по совету соседа воспользовались недавно услугами одного скупщика скота. Он приехал к нам на двор в шесть утра, погудев в гудок своего фургончика, в темноте составил на землю пластмассовые ящики. Еще полуспящими он сложил в ящики тех, кому была прямая дорога на мясокомбинат. Потом он приехал еще раз, привез нам наличные: не имея вида на жительство, мы не могли открыть банковского счета. Вырученные деньги пошли на покупку сена и соломы и покрытие прочих расходов.