Если не считать, разумеется, того, что мне с первой же минуты, едва я тебя увидела, стало ясно, какой ты потрясающий и насколько все другие мальчишки рядом с тобой бледнеют и выглядят жалкими карапузами, это было единственным, что я про тебя знала: ты живешь с мамой в многоквартирном доме на окраине города. Ты перешел в наш класс с начала учебного года, две недели назад. Тебе было уже двадцать, и в последние несколько лет ты только и делал, что прыгал из школы в школу. То, что тебя перевели в наш лицей, было последней попыткой заставить тебя окончить среднюю школу. У нас ты в первый же день впал в немилость, потому что заорал: «Чего?» — когда учитель начал говорить мое имя. Ты оправдывался, мол, откуда тебе знать, что после «Ио» последует еще один слог — «лан», и когда учитель велел тебе выйти вон из класса, ты нарочно шел медленно-медленно. Ты вышел в коридор, а потом снова засунул голову в дверь класса и, подмигнув мне серо-голубым глазом, сказал с деланным огорчением, что разницы между твоим J и моим Y ты почему-то не расслышал[1].
— Иолан, — поддразнила я тебя твоим новым именем, все еще не отдышавшись после бега по рыхлому песку. — Следуйте за мной, мадам.
Ты не расслышал мою шутку. Пораженный окружающей природой, ты шел за мной по тропинке среди густой травы вдоль берега озера. Тропинка то подходила к воде совсем близко, то удалялась от нее, то огибала березку или ненадолго раздваивалась. Здесь и там мы видели пни от спиленных деревьев, и повсюду лежали кучки кроличьих горохов, словно кроличьи пары вместе с детьми устраивали здесь свои сходки. Я наклонилась и подняла несколько горошков. Абсолютно сухие, с одной стороны острый кончик.
— Ладно, юноша Йо, теперь нам сюда.
Песчаных пляжиков на озере не было, но даже если бы они и были, по кочкам сероватой осоки до них все равно было бы не добраться, один раз меня чуть не засосало в болотистую лужу между ними. Поэтому я присмотрела для себя местечко подальше. Там, где извилистая тропа резко сворачивала влево и уходила в сторону пастбища, которое вдруг показалось каким-то искусственным дорогу нам преградила колючая проволока в несколько рядов. За ней стоял столб с табличкой: «Место стоянки перелетных птиц. Верховое болото. Заповедник». Я пригнула верхний ряд колючей проволоки и переступила через нее — примерно так же, как ты в школе перешагивал через подоконник в конце последнего урока, чтобы выбраться из класса через окно.
В следующий раз обязательно обуюсь, решила я. Мне и так уже накололи ноги еловые иглы на песчаной дорожке, а идти босиком по заповедной пустоши было еще труднее. Кусты вереска царапались, земля была неровная, к тому же здесь могли попасться гадюки. Я тебе об этом сказала, и ты ответил, что мечтаешь, чтобы этакая змеюка меня укусила, потому что тебе не терпится повысасывать яд у меня из ноги.
Спотыкаясь на каждом шагу, я провела тебя по заповеднику метров двадцать, к моей ямке для размышлений наедине с собой, прятавшейся у подножия высокой и толстой сосны, в тени молодой дубовой поросли. Эта поросль полностью скрывала ямку от глаз людей, останавливавшихся перед столбом с суровой надписью. Ямка идеально подходила для двоих. Дно ее было плоское, укрытое травяным ковром с длинным ворсом, который начал чуть-чуть желтеть. Если мы не будем вставать во весь рост и слишком много двигаться, нас тут никто не заметит.
— Ну, как тебе здесь?
— Давай поселимся в этой ямке навсегда и никогда больше не пойдем в школу.
Мы улеглись рядом на живот и стали смотреть в траву. По дороге я сорвала несколько камышинок и теперь показывала тебе, как ногтем большого пальца можно расщепить зеленый стебель и вытащить мягкую белую сердцевину.
— Этим мы и будем питаться, когда поселимся здесь, — придумал ты и с любопытством взял у меня белый кусочек. Он оказался безвкусным.
— А дети у нас будут?
— По мне, так нет, — сказал ты решительно. — Что это там на дереве — вон то переплетение из мелких веточек? — В парке в городе ты такое тоже видел, и не раз. — Наверное, неудачно свитое гнездо одной из тех птиц, что здесь, если верить табличке, отдыхают.
— Ты про что? Там, на березе? Нет, бельчонок, это не гнездо, это болезнь на ветке, — объяснила я. — Как же ты не знаешь! Насколько помню, дело в какой-то плесени, а в целом дерево здоровое. Это еще называют ведьминой метлой.