Выбрать главу

И все же что-то было не так. Мы теперь не ходили вместе пасти стадо, потому что ты не хотел, чтобы я уставала. После болезни я и сама опасалась слишком большой нагрузки, но мне очень хотелось разок сходить со стадом в лес. Однажды весенним утром в четвертый год моей жизни в деревне, когда ты выпустил из хлева нашу неуправляемую банду, я снова взяла свою палку. Как в былые времена, я заняла свое место в арьергарде, а ты шел впереди колонны в направлении леса, расположенного довольно высоко на склоне. Мы миновали футбольное поле, потом множество полей, поросших молодыми злаками; здесь важно было бежать вверх как можно быстрее, чтобы не нанести слишком большой урон. Сердце мое колотилось, я и забыла, что тропа поднимается вверх так круто.

Лес был достаточно обжитым, чтобы в нем не было страшно, но не слишком ухоженным, здесь стояло много мертвых деревьев, у подножия покрытых мхом, взбиравшимся по стволу вверх. Одно из сухих деревьев почти совсем упало, но застряло верхушкой в вилке другого дерева, нам пришлось подлезать под ствол, что бы пройти дальше. Наши спутницы разоряли и громили все подряд, ни перед чем не останавливаясь. С силой отпихивали более слабых товарок, чтобы добраться до самых лакомых листьев и веток.

У маленького прудика — заполнившейся водой ямы, откуда брали песок, — мы присели отдохнуть. Пруд порос ряской, а Эмили, которая от старости плохо видела, приняла ее за траву и соскользнула в воду, так что нам пришлось вытаскивать ее за голову. С возрастом шерсть стала выпадать у нее целыми пучками, я бы не удивилась, если бы в нашей живой коллекции в один прекрасный день обнаружилось бы некое новое, совершеннo голое создание. Совсем как собака, Эмили попыталась отряхнуть воду с остатков своей шубы,

— Давай-ка, Эмили, ешь.

Твоя лысеющая подруга, осыпанная ярко-зелеными конфетти, стояла, понурив мокрую голову и опустив уши. Еще раньше, пока мы поднимались по склону к лесу, она время от времени вставала как вкопанная, и я, дав себе слово не быть сентиментальной, несколько раз крепко огрела ее палкой.

— Смотри, Эмили, как надо. — Ты встал на четвереньки рядом с мокрой старушкой. — Вот так, смотри, как я делаю. — И ты откусил один из нижних листьев плюща, обвивавшего сухое дерево, словно огромная змея толщиной в руку с густым волосяным покровом. Наверху, среди веток дерева, листья плюща разрослись аккуратной кроной, казавшейся полноценной заменой настоящим листьям мертвого дерева.

Я видела, как ты жуешь, а потом по-настоящему проглатываешь плющ. Эмили по-прежнему тупо смотрела перед собой, даже когда ты оперся руками о ствол и, чуть приподнявшись, съел несколько листьев повыше.

— Ты что, прекрати, я, кажется, читала, что плющ ядовит, — закричала я в панике. — Ну ее, пусть обсохнет, потом она и сама начнет есть.

В ответ на мои слова ты заблеял, выпрямился во весь рост и стал объедать плющ еще выше.

— Идем отсюда. Эмили старая, у нее просто нет аппетита.

Чтобы привлечь внимание Эмили, ты снова громко мекнул. Она и вправду подошла к тебе и с трудом поднялась, как ты, на задние ноги с распухшими от ревматизма коленными суставами. Упершись ногами в ствол, она приблизила морду к твоему лицу и стала обсасывать твои щеки и лоб волосатыми губами. Я тоже встала рядом с вами и уткнулась лбом в грубую кору. Так мы трое и стояли, вперив взгляд в ствол плюща. На воздушных корнях расплодился сине-зеленый мох, похожий на плесень.

— Расскажи-ка мне еще раз, как ты попал в эту деревню. — Я скосила глаза в твою сторону. Твоя фетровая шляпа со свалки съехала у тебя на затылок, как у пьяницы. Я знала, что ты всегда приходил в хорошее настроение, когда излагал историю своего появления в здешних местах, это было одно из твоих лучших воспоминаний о беззаботной поре.

— Я доехал на велосипеде до Парижа. Адрес я знал благодаря конверту. Адрес отправителя.

— И по этому адресу никого не было дома?

— Никого.

Чтобы не подслушивать, Эмили опустила голову и снова стала на все четыре копыта. Из глубины леса доносился звук бензопилы, словно какой-то шестнадцатилетний подросток пытался произвести впечатление на девчонок, вновь и вновь заводя стоящий неподвижно мопед.