— Именно так, парень.
— Так и что с этим делать? Не уверен, что теперь, когда на меня повесили ярлык, мне стало легче. Это именно то, из-за чего я всегда бурчал на психоанализ. Но одно могу сказать точно, Ти Джей, и в этом я уверен на сто процентов — Амброзиус совершенно нормален, а вот Хью Пастон это патология.
— Хью, ты говоришь абсолютно правильные вещи, и если психоаналитики будут опираться на эту гипотезу в своей работе, они действительно смогут излечивать своих пациентов, и происходить это будет куда чаще, чем сейчас. Амброзиус — это настоящий ты, и он стал таким, какой он есть, благодаря пережитому в прошлой жизни.
— Но черт возьми, Ти Джей, мы не можем позволить Амброзиусу свободно разгуливать в приличном обществе. В отличие от тебя, я хорошо знаю Амброзиуса.
— Да, это проблема.
— Я могу справиться с Амброзиусом, — последовал ответ Моны из тени.
— Нет, ты не можешь, — ответили, быстро и единовременно, оба мужчины.
— Могу, — сказала Мона, — В отличие от вас, я не боюсь Пана.
— Я никогда даже не думал о том, чтобы позволить тебе справляться с Амброзиусом, Мона, — ответил Хью, — Он не человек, он чудовище.
— «Голодные люди — опасные люди»[59], — сказала Мона.
— И способные на каннибализм, — ответил Джелкс. — Скажи мне, Хью, — быстро продолжил он, надеясь сменить тему, — Что помогает тебе вывести Амброзиуса на поверхность?
— Опасность, гнев и Мона, — кратко перечислил Хью.
Пока бедный Джелкс думал, каким будет его следующий ход, Мона снова заговорила.
— Теперь моя очередь подвергнуться психоанализу, — сказала она. — И я собираюсь про-ана-ли-зи-ровать свои дневные сновидения. Они также полезны, как и ночные сны, если знать, что с ними делать. Когда я была маленькой, я представляла, как я бегаю по холмам с мальчишкой, бывшим моим братом. Поскольку мы жили в самом центре индустриального города в Блэк Кантри и я была единственным ребенком в семье, не сложно догадаться, почему видение было именно таким. Когда я стала старше и пошла в школу, меня невероятно очаровали греческие мифы и легенды. Сказки меня совсем не вдохновляли; также как и события английской истории; но греческие мифы захватывали все мое воображение и я вплела их в свои дневные сны. Теперь я уже не бегала по холмам вместе с братом, но стала менадой, отправившейся на поиски Диониса, а парнишка превратился в греческого атлета, который гнался за мной, потому что был мной очарован. На мне не было ничего, кроме оленьей шкуры, потому что мне нравилось ощущать прикосновения солнца и ветра.
— К чему это ты ведешь? — спросил Джелкс.
— К тому, что мать заставляла меня надевать шерстяные вещи на голое тело, — огрызнулась Мона, — Эта фантазия была со мной довольно долго, — продолжила она, — Много лет я создавала ее заново перед сном. Потом, когда я узнала от тебя о мистериях, я стала жрицей, пифией, а греческий атлет превратился в верховного жреца, использовавшего меня в качестве прорицательницы. Это все, что я помню. У меня нет никаких воспоминаний из средневековья, но они есть у Хью. Теперь, Хью, твоя очередь рассказывать. Какими были твои дневные сны?
— Господи, да у меня их никогда не было. Я не обладаю таким богатым воображением, как ты.
— Представь, что Амброзиус это твой дневной сон, и расскажи нам о нем.
— Это я могу сделать. Прекрасная идея. Когда я думаю об Амброзиусе как о реальном человеке, я начинаю его бояться; когда я думаю о нем как о плоде своего воображения, я чувствую себя глупо, но я легко могу говорить о нем, как о своем дневном сне. Ну, мне кажется, что Амброзиус был одиночкой и весьма высокомерным типом, когда он был маленьким. Держался особняком и чувствовал свое превосходство над людьми, не смотря на то, что местные смотрели на него свысока, потому что он был слишком странным. Я думаю, что вне зависимости от того, каким он был, он не чувствовал своей принадлежности к этому миру. Потом они захотели засунуть его в церковь и это его вполне устроило, потому что снаружи ему было не за что держаться. Потом, мне кажется, когда он стал старше, он получил по шее из-за женщин. Не потому, что старый Аббат давал ему слишком много свободы, но потому что он не смог найти женщины, которая бы ему подошла. В своих кошмарах он видел женщину определенного типажа и он не мог найти такую же в реальности, а никто другой ему не был нужен. Вот что забавно, ты должен найти женщину определенного типажа, потому что со всеми остальными у тебя ничего не выйдет. Я знаю, потому я пытался. Я не такой дурак, чтобы верить в существование одной любви на всю жизнь, но я верю в то, что существует один типаж — или, по крайней мере, один важный фактор, который ты ищешь во всех остальных, хотя даже не знаешь точно, что это такое. Ты не знаешь, чего ты хочешь, но точно знаешь, чего ты не хочешь. Прости, Мона, что вот так вываливаю перед тобой свои заморочки, но если дядя Джелкс продолжит и дальше ворошить мое бессознательное, то разве может быть иначе?
59
отсылка к пьесе Уильяма Шекспира «Юлий Цезарь»:
Цезарь:
(пер. И. Б. Мандельштап).