Хью казалось, что это была не та проблема, с которой стоило обращаться к Небу, где не нужно было ни жениться, ни выдавать кого-либо замуж; скорее можно было надеяться на землю с ее бесконечным богатством и неизменным плодородием. Разве не смогла бы Великая Мать всех нас в своем богатстве и изобилии удовлетворить и его потребность тоже? Почему мы забываем о Матери в своем служении Отцу? Какие особые преимущества дает непорочное зачатие? Являются ли нисходящий с небес Заступник и восходящий Пан двумя противоположными силами, пребывающими в вечной борьбе, или же они подобны переменному току, протекающему между полюсами духа и материи?
Этого Хью не знал. Метафизика никогда не была его сильной стороной. Он лишь знал, в чем он нуждался, и, рассматривая это как свою законную потребность, не понимал, почему вообще он должен отказываться от ее осуществления. Он намеревался получить желаемое, если это было в его силах, и точка!
Он стал думать, как это можно было сделать. Что творилось в сердце Моны? Почему она не была в браке в свои тридцать с лишним лет? Чего такого она требовала от мужчин, чего они не могли ей дать? В чем реальность расходилась с идеалом? В том ли, что сейчас не существовало посвященных жрецов, способных проводить с ней ритуалы Элевсина? Вероятно, проблема заключалась именно в этом. И он долго раздумывал над тем, смог ли бы он, Хью Пастон, взять на себя роль жреца мистерий точно также, как Ямвлих советовал жрецам взять на себя роль Бога? Мог ли он, представив себя греческим жрецом-посвященным, отождествить себя с Паном? Это был смелый шаг, но, в конце концов, он был вполне традиционным и этом не было ничего нового.
Но если он это сделает, то что будет дальше? Они с Моной были не девчонкой и мальчишкой, играющими на залитых солнцем холмах, но зрелыми мужчиной и женщиной, которые требовали от супружества намного большего, чем то, что могло бы удовлетворить греческого атлета и его пассию. Они были жрецом и жрицей. В фантазиях Моны жрец был инициатором, посвящающим ее в Мистерии. Как быть с этим? Как он мог восполнить пробел в знаниях? Он особо не мог особо расспросить об этом держащего целибат монаха из книжного магазина; спрашивать же Мону о том, в какие тайны он должен был ее посвятить, было неуместно. Но затем он вспомнил изречение святого Игнатия — «Встань в молитвенную позу и вскоре почувствуешь, что молишься». Если он сыграет роль верховного жреца, то вскоре сможет ощутить себя жрецом на самом деле: особенно если он сможет завлечь Мону сыграть роль жрицы. Это был метод Фрейбеля[61], песня, сопровождающаяся действиями — «Вот так мы косим пшеницу» — обучение в процессе игры. Так и происходила, если верить Джелксу, инициация в древности.
Затерявшись в своих грезах, Хью стоял у окна, забыв о течении времени. Голые серые камни английского здания уступили место белому мрамору греческого храма; бледный свет звезд английской ночи сменился сиянием греческих факелов. Он был верховным жрецом в святилище, ожидавшим прихода своей жрицы. Он слышал, как за пурпурными занавесками в переполненном храме ропщет возбужденная толпа. Занавески распахнулись, перед ним возникла Мона в одеянии жрицы Цереры и занавески снова закрылись позади нее. В переполненном храме наступила тишина, все затаили дыхание. Это было таинством, нисхождением силы для всеобщего блага. Это была священная обязанность. Позади него находился Отец Всего Сущего, Первозданная Любовь, позади нее находилась Мать-Земля. Как в тех фантазиях он стал жрецом, так теперь жрец стал богом — внезапно, без каких-либо усилий с его стороны. Он почувствовал, как через него проходит сила, ощутил себя частью великого целого, бывшего единым с землей, раскачивавшейся в кружащихся небесах. Но затем он внезапно остановился. Продолжить он не мог. Для этого ему не хватало его жрицы. Сила, искавшая выражения через него, не смогла бы найти выхода, ибо цепь не была заземлена, но оставалась изолированной в пустоте космоса. За этим осознанием последовал резкий упадок сил. Он знал, что то, что он ищет, находилось всего в одном шаге от него, и потеряв это, почувствовал ужасное разочарование, которое обещало плохо сказаться на его нервной системе на следующий день.
61
Фридрих Вильгельм Август Фребель (1782-1852) — известный немецкий педагог, создавший первый в мире обучающий материал для детей и открывший первый в мире детский сад.