— Как ты понял, что все это не просто игры твоего воображения, Хью? — спросил Джелкс, наблюдая за ним.
— Я не знаю, Ти Джей, и это не имеет для меня значения. Возможно, это так, ибо я довольно усердно задействовал свое воображение при выполнении этой работы. Но при помощи воображения я достиг расширения сознания, чего, вероятно, со мной никогда не произошло бы, если бы я все время опирался только на незыблемые факты и сразу же отвергал все то, существования чего не мог доказать. Бессмысленно так поступать. Нужно принять Невидимое как рабочую гипотезу и тогда то, чего ты не можешь доказать, позже докажет себя само. Конечно, эти вещи не реальны в том смысле, в каком реальны столы или стулья: иными словами, я бы не ободрал себе ноги, если бы споткнулся о них в темноте; но в наши дни никто, кроме самых наивных, не верит в другую реальность. Последовав за «как будто бы», я вступил в контакт с иной реальностью, отличной от популярной — и в этой реальности я могу тянуть за веревочки, заставляя происходить определенные вещи — и будь оно все проклято, Джелкс, если я не воспользуюсь этой возможностью!
— Как ты собираешься это использовать, Хью?
В глубине души у Джелкса вертелись определенные слова о соблазнении и ему показалось, что сбегать и запастись обручальными кольцами было бы мудрым решением.
— Пусть все идет своим чередом, Ти Джей. Ошибка, которую делает большинство людей — они начинают ждать чудес. Думают, что произнеся слово силы, заставят желаемое свершиться. Но этого не будет, пока прежде всего не будет выработана сила слова. Старый Игнатий, если, конечно, это его слова, был прав, когда говорил — «живи свою жизнь и ты разовьешь свою веру». Я хочу призвать Пана, поэтому я должен жить, как Пан — отсюда и обломки веток крыжовника, на которые, как я вижу, ты смотришь с такой укоризной из глубин своего инвернесского плаща.
— Если ты выйдешь на Биллингс Стрит в пятнистой оленьей шкуре, то соберешь толпу зевак, а вдобавок ко всему еще и простудишься!
— Ты неправильно меня понял, Ти Джей, я не собираюсь устраивать никаких представлений. Ты не увидишь меня гарцующим с лилией по Пикадилли. Главное — это дух вещи, а не то, как она выглядит. Мои шорты с футболкой — это современный эквивалент одеяния древнегреческого атлета, готового к бою. Вся современная прямоугольная мебель — это усложненный примитивизм. Когда потребовался по-настоящему старомодный трон для Эохайда в «Бессмертном часу»[62], ему дали современное кресло без подушки. Я чувствую себя раскрепощенным, просто глядя на наш кретон. В то же время, когда я смотрю на розы миссис Макинтош в новой части дома, я сперва ощущаю себя как никогда целомудренным, но затем начинаю чувствовать себя просто кошмарно. О да, Мона прекрасно выполнила свою работу. Временами в эту девчонку вселяется дьявол — если только он не находится в ней постоянно, — он задумчиво потер свой подбородок. — За это она мне и нравится.
— Сдается мне, — ответил Джелкс, — что если Мона намерена остаться здесь с тобой наедине, то ей стоит покрепче запирать свою дверь.
— О чем я ее и предупреждал, — сказал Хью, — Только она этого не делает.
— Как ты узнал про дверь? — с негодованием воскликнула Мона.
— Какое-то время назад я спрятал ключ от нее и ты так ни разу его и не хватилась.
Мона вскочила на ноги с тяжелым глиняным кувшином в руках.
— Если ты выльешь на меня эту воду, то получишь по заслугам, — сказал Хью с веселой ухмылкой.
Джелкс вскочил и застучал кулаком по столу, как председатель на вышедшем из-под контроля собрании.
— Я не потерплю такого поведения, Хью Пастон! Такие вещи прокатили бы в тех домах, к которым ты привык, но мы здесь такого не потерпим!
— Ну, я хотел узаконить нашу связь, но она не приняла моего предложения. Ведь я не могу предложить ничего больше, правда? Предложение все еще в силе. Пусть Мона скажет, чего она хочет. Я обойдусь без официальной церемонии, если ей так хочется.