— И вы заплатили за это удовольствие?
— Да, я заплатил за всё. У Тревора не было ни гроша, но для меня деньги ничего не значили. Он не был ничего мне должен. Мне ничего не стоило ему помочь.
— И что было дальше?
— Ну, дальше кузина Тревора присоединилась к нам на корабле в Марселе. Я возвращался из такой глуши, где о женщинах даже не слышали, поэтому был очарован ей и, видимо, не смог этого скрыть. В любом случае, старина Тревор что-то почуял и поспешил сыграл роль свата, поэтому в следующий же момент он потащил меня в дом ее отца, чтобы устроить дело. Мы с Фридой были неплохой партией друг для друга. Ее семья полюбила меня — или они полюбили мои деньги, я уж не знаю. Это обратная сторона богатства — ты никогда не знаешь, что нравится окружающим больше, ты сам или твои деньги. Но тогда я был молод и доверчив, и когда Фрида дала мне понять, что не возражает против моего общества, я сразу же влюбился в нее, как мальчишка. Ее семья была довольна, потому что они были бедны, как церковные мыши. Моя семья не возражала, потому что у нее были связи везде, где только можно. Словом, довольны были все и даже я сам. Союз более идеальный было бы сложно придумать, и мне казалось, что и мой лучший друг тоже доволен тем, как все вышло, ведь это он нас свел. Я думал, что и Фриду тоже все устраивает, так как она сама ускорила процесс. О чем еще здесь можно было мечтать?
— И все же что-то пошло не так с самого начала?
— Ох, Ти Джей, я не знаю. Как я могу судить? Я не был больше женат — ни до, ни после этого. Но да, тогда мне казалось, что что-то не так, поэтому я и отправился в Париж, чтобы напиться и забыть об этом. Но я быстро понял, что Париж был ничуть не лучше Лондона, поэтому поджал хвост и остепенился. Потом мне стало казаться, что все не так уж и плохо. Фрида была чертовски хороша. Она была прекрасной женой для меня, Ти Джей, и мне не в чем было ее упрекнуть. Мы даже ни разу не поссорились.
— В этом и проблема. Если бы вы любили друг друга, то не смогли бы избежать старых добрых ссор всякий раз, когда один из вас вел себя не так, как хочется другому.
— То есть вы думаете, что она вышла за меня из-за денег.
— Как по мне, то это именно так и выглядит.
— Да, мне кажется, что вы правы.
Повисла тишина и в комнате начали сгущаться сумерки. Огонь был низким, но старый книготорговец не торопился подбросить в камин еще угля.
В конце концов тишину нарушил сам Пастон. Хотя прошло уже много времени, он говорил так, как будто бы просто продолжал свою мысль:
— Вы знаете, это очень горько осознавать, Ти Джей, что один из нас давал другому все самое лучшее, а он... Существует так много романов о страданиях девушек, насильно выданных замуж за богатых мужчин; но я не знаю ни одной книги, которая рассказывала бы о страданиях парня, который влюбился в девушку и потом обнаружил, что она вышла за него только из-за денег.
— Помогло ли вам это найти объяснение произошедшему?
— Да, это многое объясняет. Кроме, разве что, одного — почему Тревор из кожи вон лез, чтобы организовать этот брак?
— Вы читали книгу Генри Джеймса «Крылья голубки»?
— Нет, а о чем она?
— О мужчине и женщине, которые любят друг друга, но не могут себе позволить сыграть свадьбу. И тогда они решают, что мужчина должен жениться на богатой женщине, которая умирает от чахотки.
Хью Пастон задумался.
— Да, сдается мне, что это та самая причина, — сказал он растянуто. — Теперь все ясно. Получается, что я просто был дойной коровой, которая спонсировала чужой любовный роман. Господи, ну что за мир! Ти Джей, вы провели мне настоящую хирургическую операцию, а я теперь даже не знаю, смогу ли я быть благодарен вам за это.
— Если я сделал все так, как это делают фрейдисты, то у вас, Хью Пастон, отнюдь не возникнет желания благодарить меня. Но на этом я не остановлюсь. Так как мы закончили с анализом, то теперь приступим к синтезу.
— Вам придется повременить с этим, Ти Джей. Я чувствую себя сейчас так, как чувствуют себя отправленные в нокаут боксеры. Думаю, мне стоило бы немного пройтись.
— Дождь льет, как из ведра.
— Это не имеет значения. Мне нужно на воздух.
Глава 5.
Сперва Хью Пастон бесцельно бродил по темным улицам, наслаждаясь прохладным, омытым дождем воздухом после духоты комнаты позади магазина. Откровение, к которому подвел его старый книготорговец, конечно, стало для него тяжелым ударом. Он знал, что старик успешно вскрыл нарыв в его душе и теперь у него появился шанс на исцеление. И все же он не питал иллюзий на счет того, что вышел из леса. Ему не нравилось осознавать свои чувства. Это было ему непривычно. Он слышал об абсцессах на аппендиксе, которые разрываются и вызывают перитонит, если их оперируют слишком поздно. Он пытался понять, не слишком ли поздно для оказания реальной помощи появился на сцене старый книготорговец и не начнется ли у него сейчас перитонит души вдобавок к его первоначальному аппендициту. Если бы он только знал, что старик, которого он оставил одного в пыльной комнате позади магазина, думал о том же самом и был чрезмерно взволнован результатом своих игр с душами, ведь одно дело понять теорию психоанализа и совсем другое — применять ее на практике.