— Ну ладно, мы отодвинем в сторону Наоми и ее приятелей, раз уж вы так привередливы. Итак, вы помните, что говорил Ямвлих о создании образов богов в своем воображении, чтобы невидимые силы могли проявляться через них?
— Да.
— Ну вот, предположим, я чувствую, что мне нужно немного духовной соли — нет, все в порядке, я не буду ссылаться на Наоми. Предположим, я чувствую, что нуждаюсь в ней и хочу добыть ее способом в духе Броуди, ведь не думаете же вы, что я мог бы достичь этого способами в духе Ямвлиха, не столкнувшись с проблемой обустройства платформы в центре вспахиваемого поля?
— Хью Пастон, если вы и дальше будете продолжать в том же духе, я вышвырну вас за дверь.
— Да перестаньте! Ти Джей, я чист, словно весенний ручей, это ваш мерзкий ум создает проблемы. К чему я пытаюсь подвести вас, так это к вопросу о том, что же люди получали от участия в Элевсинских мистериях? Они получали встряску, не так ли? Ну, и что же это была за встряска? Это то, что нужно сейчас и мне тоже.
— Вы не найдете Диониссийского безумия, связавшись с Дез Эссентом и его черепахами. Он был мертв более, чем наполовину.
— Я бы сказал, что он активно разлагался. И он не тот, на кого я хотел бы равняться. Я скорее стал бы равняться на каноника Докра с его козлами и прочим. Что я имею в виду под этим — ровно то же самое, что и Лойола, который говорил, что если создать какое-либо место в своем воображении и представить себя в этом месте, то вы вскоре начнете себя чувствовать так, как если бы и правда там побывали. Теперь подумайте, что будет, если я обставлю свой дом в духе Ямвлиха; иначе говоря, я сначала создам «композицию места» с целью вхождения в контакт со старыми языческими богами и затем создам такую же обстановку в реальности. Предположим, что в этой обстановке я потом буду жить, день за днем, и...
— Вы настолько к этому привыкнете, что через некоторое время перестанете что-либо замечать.
— Я так не думаю. Сдается мне, что это будет производить на меня эффект присутствия. Но предположим, что я задействую еще и свое воображение во всем этом, как это делают священники, когда читают Мессу — не получу ли я в таком случае некое Реальное Присутствие — только языческого типа?
— Бог мой, Хью, вы вообще понимаете, о чем вы говорите?
— Я-то понимаю, а вот вы, похоже, нет. Вы думаете, что я говорю о Черной Мессе. Но я говорю о другом. Я говорю о том, что существует множество способов установления контакта с Непроявленным.
— Я был бы счастлив, если бы вы не говорили об этом при мне.
— Ти Джей, мне кажется, что вы испугались! Вы искренне, по-настоящему напуганы. Чего бы боитесь? Вы думаете, что я вытащу настоящего дьявола из глубин ада?
— Приятель, я знаю намного больше об этих вещах, чем вы. Да, я напуган, и совсем не скрываю этого. Теперь ответьте мне серьезно, вы действительно верите в то, что все эти штучки, которые вы планируете провернуть, дадут настоящий результат или вы просто хотите поиграть в эти игры?
— Ти Джей, я не знаю, но я очень хочу это узнать. Одно могу сказать вам — если никакой невидимой реальности не существует и все настолько поверхностно, как я всегда думал, то я просто вышибу себе мозги и тихо предам себя забвению, потому что просто не смогу больше выносить этого. Это чистейшая правда и я нисколько не шучу.
— Я предполагал, что у вас на уме нечто подобное, — ответил Т. Джелкс.
Глава 6.
Думаю, мне лучше заварить свежий чай, — сказал Джелкс. — Мы забыли о нем и он скис.
Не то чтобы его на самом деле беспокоил прокисший чай, ведь он был горячим и чайник, стоящий на полке у камина, практически вскипел, но он хотел иметь возможность немного поразмыслить перед тем, как свяжет себя обещаниями в той психологической игре, которую они вели, сидя на старом сломанном диване. Он возился в кухне, согревая воду в чайнике на газовой конфорке, вместо того, чтобы использовать для этого старый черный японский чайник, стоящий на полке у камина, что он обычно делал в целях экономии.
Конечно же, ему требовалось время для размышлений, ведь он прекрасно понимал, к чему клонит Пастон. Он планировал, подражая декадентскому герою Гюисманса, заставить все вещи, которые его окружают, определять его настроение, наделив каждую из них особым психологическим значением. Его целью, однако, было не произведение впечатления эстета, но вхождение в контакт с этими древними, забытыми силами, упомянутыми в различных книгах. Ему казалось, что Хью Пастон верит в их объективность, и Джелкс не думал, что будет правильным в настоящий момент развеивать его иллюзии; сам он, однако, после тридцати лет чтения странных книг и экспериментов был уверен в том, что они были субъективными, и лишь одному Богу было известно, какие ады и небеса может открыть человек в своей собственной душе с помощью тех методов, которые Хью Пастон планировал использовать.