— Я ненавижу отбросы, — сказал он, оказывая услугу санитарии. Затем он вернулся к пылающему огню и начал наполнять трубку.
Глава 3.
Хью Пастон дремал над сигаретой, положив ноги на табурет у камина, и чашка крепко заваренного чая стояла перед ним. События последних тяжелых дней, включая его жизнь в браке с Фридой, казалось, уплывали в далекое прошлое и бездна времени поглощала их. Старый книготорговец, глядя на него, понял, что тот явно предпочел бы пойти спать чему угодно другому. Он встал, подошел к окну, отодвинул занавеску, потянув за потрепанную бахрому, и уставился в темноту. Ничего не было видно. Дождь стекал по стеклу длинными полосами. Яростный ветер прорывался сквозь щели в окне и раскачивал кисточку на шнурке незадернутой шторы.
— Зверская ночь, — сказал он, задергивая занавеску и возвращаясь к огню.
Хью Пастон с трудом открыл глаза.
— Который час? Полагаю, мне следовало бы поймать такси?
— Мы засиделись допоздна. Я не знаю, сможете ли вы поймать такси в этом районе. У меня нет телефона и паб на углу уже закрыт. Вам далеко идти?
Хью сказал название отеля.
— Святый боже, как вы там оказались?
— Только Бог и знает. Я нет. Я не мог оставаться дома, поэтому и убрался оттуда.
Ему не пришло в голову, что он даже не представился и не рассказал книготорговцу свою историю, но почему-то он был свято уверен в том, что старик знал о нем все, как это и было на самом деле.
Книготорговец задумчиво посмотрел на него.
— Вам не нужно туда возвращаться. Нет, вы определенно не должны этого делать. Послушайте, сэр, могу я предложить вам кровать на эту ночь? Вы будете желанным гостем, если захотите остаться.
— Вы чертовски добры ко мне. Да. Я был бы очень рад.
Старик взял лампу и прошел в магазин. В одном углу была узкая деревянная лестница без перил, напоминавшая стремянку. Они поднялись по ней через неровную дыру в полу, как если бы взбирались на сеновал. По-видимому из магазина не было предусмотрено выхода наверх, но его владелец арендовал также маленькую квартирку над ним и решил проблему необходимости уходить туда на ночь в столь простой и элегантной манере. Хью Пастон гадал, знал ли об этом арендодатель и не возражал ли он против того, что его пол был распилен столь бессовестным образом.
Оглядевшись, он увидел, что все здесь было покрыто толстым слоем серой пыли, на которой отпечатались широкие следы квартиросъемщика; там, куда ему не нужно было ходить, пыль лежала нетронутой. Хью задумался, не поспешил ли он принять приглашение на ночлег.
Они поднялись еще на один пролет. Кусок старого выцветшего войлока лежал на полу, но его, похоже, все-таки вытряхивали через окно время от времени. Низко висевшая газовая горелка в виде рыбьего хвоста слабо освещала комнату. Сквозь открытую дверь он увидел край высокой, старомодной ванной, сильно нуждавшейся в покраске.
Хозяин открыл дверь по соседству с ванной комнатой, вошел и поставил лампу на комод.
— Располагайтесь, — сказал он. — Никаких жуков. Я гарантирую это. Впрочем, это единственное, что я могу гарантировать.
Хью подумал про себя, что, учитывая состояние лестницы, он был рад получить хотя бы такие гарантии. Хозяин исчез, чтобы через минуту вернуться с выцветшей старой фланелевой пижамой, у которой не было пуговиц и которая к тому же была дырявой.
— Возьмите, пожалуйста, — сказал он, — Извиняюсь за то, что она без пуговиц, однако их роль выполняет пояс, а это главное.
Оставшись в одиночестве, Хью Пастон осмотрел свою каморку. Кровать была с неким подобием балдахина — с двух высоких опор, стоящих позади нее, косо свисал навес, угрожая упасть и в любой момент ударить спящего по голове. Занавески из выцветшего красного штофа свисали с него, как того требовала негигиеничная мода предыдущего века. Хью переоделся в дырявую пижаму и лег в кровать, на которой лежал толстый старый перьевой матрас, полдюжины полинявших одеял и выцветшее лоскутное покрывало. Хью никогда не спал на перине прежде и ему было интересно попробовать. Он опустил занавески, услышав зловещий скрип навеса над головой, и засунул их под матрас, чтобы спастись от сквозняка, исходившего от окна, в которое с воем бил ветер. Где-то совсем близко, предположительно с крыши, раздался отчаянный кошачий вопль. Это было последнее, что помнил Хью Пастон.
Когда он проснулся, было уже светло и его хозяин, все еще одетый в старый халат, из-под которого теперь виднелась пижама, стоял, глядя на него с огромной кружкой в руках.