6
Между тем были назначены послы, для того чтобы перетать названному человеку повеление госпожи и народа; когда госпожа заметила, что послы, как бы не зная дороги, стоят в нерешительности, она сказала: «Что же вы медлите? Идите спокойно, следуя за моим конем: он поведет вас но правильной дороге и приведет обратно, ибо уже не раз доводилось ему ступать по ней»[120].
что эта госпожа имела якобы обыкновение каждую ночь ездить верхом [к этому человеку] и возвращаться с пением петухов.
И что же дальше? Продвигаются вперед неведающие мудрости послы, идут неумудренные знанием за конем. Они перешли уже горы и стали приближаться к деревне, в которую направлялись, когда навстречу им выбежал мальчик. «Слушай - ка, добрый малый, — сказали они, — не деревня ли это по названию Стадице, а если это она, то нет ли в ней человека по имени Пржемысл?» — «Это, — ответил тот, — деревня, которую вы ищете. А вот человек по имени Пржемысл погоняет волов недалеко в поле и спешит завершить дело, которым занят». Подойдя к этому человеку, послы сказали:
И, по крестьянскому обычаю, по которому сказать один раз недостаточно, они повторили в полный голос:
«Госпожа наша Либуше и весь наш народ просят тебя прийти поскорей к нам и принять на себя княжение, которое предопределено тебе и твоим потомкам. Все, что мы имеем, и мы сами в твоих руках. Мы избираем тебя князем, судьей, правителем, защитником, тебя одного мы избираем своим господином»[122]. В ответ на это обращение мудрый человек, как бы не ведая будущего, остановился и воткнул в землю палку, которую держал в руке. Распрягая волов, он сказал им: «Отправляйтесь туда, откуда пришли». И волы тотчас же по слову его исчезли из вида и никогда больше не появлялись. А та палка, которая была воткнута Пржемыслом в землю, дала три больших побега; и что еще более удивительно, побеги оказались с листьями и орехами. Люди, которые видели все это, стояли пораженные. Затем любезно, как гостей, [Пржемысл] пригласил всех к трапезе; из плетеной сумы он вытряхнул замшелый хлеб и остатки еды; свою суму он кинул на дерн вместо стола, сверху разостлал грубое полотенце и положил все остальное. Между тем, пока они ели и пили воду из кувшина, два ростка, или побега, высохли и упали, а третий сильно разросся ввысь и вширь. Поэтому удивление гостей возросло еще более, а с ним и страх. [Пржемысл] же сказал: «Чему вы удивляетесь? Знайте, из нашего рода многие родятся господами, но властвовать будет всегда один. И если бы госпожа ваша не спешила столь с этим делом, выждала бы некоторое время веление рока и не прислала бы столь быстро за мной, то земля ваша имела бы столько господ, сколько природа может создать благороднорожденных».
120
Этот мотив встречается и в других средневековых преданиях, например, ирландских. См. J. Ваudis. Slovansky sbornik. Praha, 1923, str. 177.
121
Имеется в виду еврей Яков Апелла — римский ростовщик, живший во времена Горация. Гораций упоминает о нем иронически в своей 1-й сатире (Horatius, Sat. I, 5, 100). Козьма пользуется именем Якова Апеллы как нарицательным.
122
Описание посольства к Пржемыслу и призвание его в князья позволяет предполагать, что хронисту был известен сюжет о призвании правителей в том виде, как его излагали античные авторы, например, Плиний (Рlinius, XVIII) и Тит Ливии (Liv., III, 26). Аналогия с древними авторами послужила для ряда историков, особенно буржуазных немецких авторов, главным аргументом при доказательстве, что рассказ Козьмы — вымысел. Этому выводу следовали и некоторые чешские буржуазные историки. Однако большинство чешских историков обратило внимание на то, что народное предание о призвании Пржемысла существовало еще до Козьмы Пражского, о чем свидетельствует настенная роспись в Зноемской часовне, где изображается это событие. Роспись была сделана до 1112 г. (ср. V. Novotny. Указ. соч., стр. 256).