Исследователи «Хроники» не раз подчеркивали зависимость Козьмы Пражского от средневекового хрониста Регинона[30], произведением которого он, несомненно, пользовался. Однако работы чешских историков, особенно последнего исследователя этого вопроса, Д. Тржештика[31], снимают обвинения в плагиате, рабском заимствовании и пр., которые делались по адресу автора «Хроники» Лозертом и другими историками.
Хотя сам автор скептически отзывался о достоинствах языка своей «Хроники», называл его «деревенским» и просил аббата Климента исправить допущенные им, Козьмой, сшибки (К, I, 2), тем не менее надо признать, что язык произведения находится на уровне лучших средневековых хроник[32]. В основе «Хроники», как правило, — лексика классического периода. Автор широко пользуется латинскими классическими терминами и выражениями (princeps, augustus, legiones, provincia и др.). Вместе с тем находят большое применение термины средневекового латинского языка (comes, suffraganeus, apostolicus и др.). Имеется значительное количество слов, в основе которых — греческие (discolus, scema, chiroprephum, yronimus и др.). Иногда автор пользуется греческими словами, не поясняя их смысла: ёчос. Хйря; (К, II, 23j, thanaton, yskiros (К, III, 13).
«Хроника» Козьмы Пражского, подобно польской «Хронике» Галла Анонима и русской летописи Нестора, стоит у истоков исторической мысли своего народа. Автор ее — поборник сильной княжеской власти, страстный защитник независимости своего народа, постоянно отражавшего натиск агрессивных немецких феодалов. Незаурядные достоинства «Хроники», ценные сведения, которые даются по истории соседних народов (Германии, Польши, Венгрии), высокий патриотизм хрониста — все это выдвигает «Хронику» в число важнейших исторических источников стран Средней Европы в эпоху средневековья.
Критическое изучение «Хроники» в чешской исторической науке началось с конца XVIII в. Основы такого анализа заложил Г. Добнер, указавший на рациональное историческое ядро в повествовании первого чешского хрониста[33]. Последующие исследователи, виднейшие представители чешской критической школы конца XVIII — начала XIX в. — И. Пубичка, Ф. Пельцель и И. Добровский — систематизировали сведения о первом чешском хронисте, создали единую редакцию «Хроники» на основании известных тогда ее рукописных списков[34]. Большое значение имело сделанное на высоком для того времени уровне издание «Хроники» Ф. Пельцелем и И. Добровским[35], заслужившее высокую оценку позднейших ее издателей[36]. В XIX в. главная роль в изучении «Хроники» принадлежит Ф. Палацкому и В. Томеку[37]. Ф. Палацкий впервые указал на позднейшие интерполяции в тексте «Хроники», дал целостную характеристику творчеству Козьмы, показал его значение как основателя чешского летописания, высоко оценил достоинства хрониста, раскрыл значение «Хроники» для воссоздания древней национальной истории Чехии и впервые обратил внимание на ее форму изложения и стиль.
30
См. «Reginonis abbatis Prumiensis Chronicon cum continuatione Treverensi. Recognovit F. Kurze», Hannoverae, 1890.
32
Для характеристики особенностей языка «Хроники» использована работа: А. Kolar. Указ. соч.
34
См. J. Pubitschka. "Chronologische Geschichte Bohmens", Bd. I-III. Leipzig-Prag. 1770-1773; F. Pelzel. Kurzgefasste Geschichte der Bohmen. Prag, 1774; J. Dobrovsky. Kritische Versuche die aeltere boehmische Geschichte von spaeteren Erdichtungen zu reinigen, Bd. I-III. Prag, 1803-1819.
37
F. Раlасkу. Dejiny naroda ceskeho. D. I. Praha, 1894. См. также «Dilo Frantiska Palackeho», стр. 81 и сл.; W. Tomek. Apologie der altesten Geschichte Bohniens. Prag, 1863; W. Tomek. Dejepis mesta Prahy. D. I. Praha,1855.