— Если мы и допустим сделать доброе дело, то уж позаботимся, чтобы около него были совершены сотни и тысячи мелких грехов. Вот уж точек в хартии нашей наставим...
— Сейчас многие прямо с низших мытарств к нам в ад отправляются, за осуждение других (особенно священников и монахов). И чревоугодников много: все любят поесть и попить повкуснее. Они и не каются в этом; придут в храм, на лавочку сядут и говорят о мирском. У них и мысли нет, чтобы покаяться.
— Родители не отучают детей от худого, так до старости они и останутся в злых привычках.
— Во многих церквах я чувствую себя вольготно: там, где верующие разговаривают, ведут себя, как на базаре. У тебя я стою на второй ступеньке, дальше не могу войти. У о.П. я стою на улице, мне страшно даже к притвору приблизиться. У некоторых нерадивых батюшек, которые, например, выпьют да идут служить, я бываю и на краешке алтаря.
— Нравится мне, что сейчас многие совсем не говорят о Боге и Матери Божией, ни с батюшками, ни между собой. Одна плоть, ничего духовного, даже в храме о мирском болтают.
— Это мы внушаем, что антихрист уже родился.
— Мне нравится, когда священники без уважительной причины просят у архиерея перевода на другой приход.
— Даже через поминовение усопших кутьёй мы вводим в грех. Например, говорит вдова: “Помяни моего Ивана”. А Иван-то её повесился, или опился водкой, или умер в неверии.
— Мне бы хотелось, чтобы все верующие так говорили: “Молиться нет времени... В храм ходить некогда, дел много...” или: “Муж не пускает...” или: “Гости приехали...” Мы вам сколько угодно отговорок найдём.
— В моём плане первым пунктом значится: чтобы реже ходили в храм.
— Не люблю книг о святых отцах. Всё в них против нас написано. Мы день и ночь учим осуждать священников.
— Даже если с разрешения архиереев отпевают заочно самоубийц и опившихся, всё равно души их наши.
— Утешаюсь я тем, что не один страдать вечно буду, а повлеку за собой море людей.
— Терпеть не могу, когда священники на исповеди, объясняя и спрашивая, вытягивают грехи.
— Наши священники сбивают истинных священников, наши монахи сбивают истинных монахов, наши верующие сбивают истинных верующих.
— На высшем духовном уровне — благодарение Бога за искушения и скорби.
— Я пепла из кадила после Литургии очень боюсь от Херувимского ладана. 7
— Нравится мне, когда на клиросе ошибаются, когда случаются перерывы, молчание.
— Когда Страшный Суд будет, все встанут, возьмут свои кресты с могил и пойдут на суд. А те, у кого крестов не будет, как думаешь, куда пойдут?
— Ты хоть одного человека оскорби, чтобы он ушёл расстроенный! Вот тогда мне радость будет.
— Златоуста не люблю, он многих научил молиться.
— А! Грешите и каетесь? Всех бы вас разорвал!..
— Как мы отнимаем благодать, когда вы идёте из храма, особенно после причащения? Мы внушаем зайти к кому-либо или подсылаем человека с разговорами о мирском. Вот вы и идёте с мирскими мыслями, забыв о том, что слышали в храме. Так и отнимается благодать.
— Люблю любопытных, особенно в храме.
— Очень нравится общая исповедь! Я бы двадцать четыре часа в день ходил! Никакого греха не надо говорить и стыда не надо испытывать.
— Я внушаю оставлять всё “на потом”. Потом почитаете молитвы, потом — Евангелие, потом в храм сходите, потом и доброе дело сделаете. Если успеете.
— Все эти выписывания и переписывания из божественных книг, особенно святоотеческих, — ненавижу.
— Молитва задержания мне очень мешает осуществлять мои планы. 8
— Очень люблю непослушание. Хотя на волосок его — и то мне нравится!
— Тех, которые сострадают бесноватым, я боюсь, а которые боятся их, потому что мы в них сидим, — те мне нравятся. И боящиеся колдунов мне очень милы.
— Ненавижу тех, кто читает Псалтирь, особенно ночью.
— Не люблю довольных любой пищей. Это я вас учу разбираться и капризничать.
— Нравится мне, когда напоказ чётки носят, губами шевелят, демонстрируя, что молятся. И ещё — когда говорят или показывают, чем пожертвовали.
— Угождают мне те, которые говорят: “Бог милосерден, и то и другое можно”.
— Люблю, когда верующие за советами идут сначала к одному, а от него к другому священнику, особенно — к неопытному, который иногда и с истины сбивает.
— Люблю таких верующих, которые сегодня помолятся усердно, вычитают всё своё молитвенное правило, а завтра или сокращают его, или оставляют.
— Ты что, думаешь, я боюсь тех, кто о духовном много знает? Нет, мне страшны те, кто много делает, кто исполняет то, что знает!
— Особенно не люблю из Евангелия от Луки двенадцатую главу!
— Да, пишут про церкви, но только внешнее, мирское! Нет ничего духовного.
— Вы, холёные, начёсанные, выбритые, разодетые — все мои! Люблю занятых миром, а не спасением души.
— У курильщиков не только дым мой, но и огонь!
— Мне нравится, когда говорят: “Екатерина Владимировна”, “Сергей Васильевич”... Только бы не “раб Божий”, только бы не “раба Божия”.
— Надо бы довести стоимость духовных книг до сорока тысяч, чтобы их не брали... Постояли бы, посмотрели и ушли.
— Это мы внушаем вечернее правило оставлять! Как ты думаешь, если человек уснёт, не помолившись, да умрет во сне — куда его душа пойдёт? В рай что ли?
— Исповедаются в грехах, а от причин не уходят.
— Обцеловал бы тебе ручки и ножки, если бы ты сфотографировался вместе с католиками, или лютеранами, или раскольниками!
— Люблю своих монахов. Мои монахи мясо едят, вино пьют.
— Особенно ненавижу святых, которые достигли любви и в жизни терпели искушения и скорби.
— Смирения терпеть не могу.
— Может ли человек, который перед телевизором умер, мытарства пройти? Ну, если бы ещё газету читал, может, и прошёл бы, но если телевизор смотрел: клоунов, колдунов, бесстыдства — ни за что не пройдёт.
— Встречи и доклады для духовенства тоже мы устраиваем, отнимаем у них святые мысли, только бы о Боге и о спасении души не думали, забиваем их головы всякой пустотнёй.
— Меня усилиями только священника не выгонишь. Надо и самим поститься, молиться: вот тогда мне бой... Я не хотел говорить, но наперсный твой Крест со святыней меня вынуждает сказать, сними его!
— Вам надо спасаться болезнями и скорбями, иначе вам не спастись.
— Как только ты подумаешь: “Она колдунья”,— я грех записываю. Колдун ничего не может сделать без попущения Божия.
— Я вашей воды малого освящения больше боюсь, чем монастырской, она с источника, да с алтаря, с копием и с мощами. (Об этой воде читайте в главе “Водосвятный молебен”. — Ред.)
ЗА ЧТО ВХОДЯТ В ЧЕЛОВЕКА БЕСЫ?
Грехи — признак духовно мёртвого человека.
Жизнь грешников есть смерть, потому что томятся они тлением и смертию и живут, чтобы умереть для вечного мучения.
Греховное растление ведёт к гибели. Скрытно проникая в глубину, оно постепенно производит в приходе неисцелимое разложение, которое кажется малым, но делается необъятным, потому что распространяет своё действие, подобно закваске с ног до головы
Одна женщина совсем не могла есть зелень. От “зелёного духа” у неё тотчас начинались страшные рези в желудке. В гастроэнтерологическом отделении она проводила больше времени, чем дома, “скорая” дежурила у её подъезда, но кроме экстренной помощи медицина ничего не могла ей предложить. У женщины было то, что в народе принято называть порчей. Только после того, как она стала посещать в нашем храме службы по болящим, наступило облегчение, она забыла о больнице, о таблетках, о своей “непереносимости” зелени...