Рука Роуди скользит под мою рубашку, лаская его новое любимое место: мой позвоночник. Нежно, пока я дразню его, он такой невероятно сексуальный. Так невероятно великолепен.
Я хочу прикоснуться к нему всем телом.
— Хочешь, чтобы я потерла тебе спину?
У него отяжелели веки, рот вытянут в прямую линию, выражение лица невозможно прочесть.
— Я бы хотел, чтобы ты терла все, что хочешь.
Я подавляю желание закатить глаза.
— Повернись на бок.
Он подчиняется, поворачивается лицом к двери, представляя мне стальную крепость своей спины. Это массивная стена силы, и когда мои ладони касаются плоскости его трапеции, мои пальцы широко раздвигаются, разминая основание его шеи.
Она твердая и толстая. Плотная.
Потираю это место добрых пять минут, прижимая большие пальцы к его коже. Толкаясь в узлах, слушая, как я выдергиваю каждый из них. Один за другим.
Мои руки блуждают.
Легкие, как перышко, они спускаются по его позвоночнику к косой линии и обнаруживают две ямочки на спине прямо над его упругой задницей.
Ямочки Венеры.
Господи, до чего же они сексуальны!
Обе мои ладони гладят их, нагревая его плоть, массируя над поясом его облегающих боксеров. Поглаживаю его по заднице, сжимая ее так же, как он сжимал мою.
— Что касается массажа, то этот больше похож на прелюдию, — бормочет он в подушку, скрестив руки на груди. — Я прав или я прав?
— Серьезно?
— Да?
— Нет.
— Очень жаль. Ты меня так чертовски сильно возбуждаешь.
— Я? — Я с удивлением смотрю на свои руки.
— Ты ещё спрашиваешь?
Еще три минуты притворства, и Роуди уже заваливается на спину. Я отвожу взгляд, не желая, чтобы он остановился на эрекции, обтянутой его трусами.
Но это трудно, так чертовски трудно — никакого каламбура.
— Иди сюда. — Он манит меня к себе, и я иду, как мотылек к огню.
Наклоняюсь к нему и целую в губы.
— Ты такая чертовски красивая. — Он убирает длинные волосы с моего лица; они свисают простынями на грудь и закрывают глаза. Слегка прижимает большие пальцы к моей щеке над ямочкой. — Мне она нравится. Каждый раз, когда ты улыбаешься, мне это кажется удивительным.
Когда я улыбаюсь, он улыбается в ответ, тянется ко мне, рука скользит под мою грудную клетку, другая обвивает мою талию.
Тела прижаты друг к другу, его эрекция между вершин моих бедер, наши рты расширяются, языки танцуют. Неторопливо сливаются вместе. Возбуждающе и влажно.
— Хочешь залезть сверху, чтобы мы могли обниматься?
— Мы и так обнимаемся. — Какой чудак.
— Хочешь залезть сверху, чтобы я почувствовал твои сиськи на своей груди? Так хорошо?
Достаточно хорошо.
Без малейших усилий он тащит меня на себя — как будто я ничего не вешу, — наши тела идеально подходят друг другу. Как две части сексуально насыщенной головоломки. Гигантские руки Роуди напряжены, они сжимают мою задницу, тянут меня вверх и вниз по его члену, имитируя секс, и это движение заставляет нас обоих стонать.
Так хорошо, что больно.
— Боже, я хочу сорвать с тебя одежду, — простонала я и поспешила добавить: — но только не в доме твоих родителей.
— Верно, — соглашается он. — Определенно не в доме моих родителей. — Он задумывается, и это забавно. — А почему не в доме моих родителей?
— Я никогда не смогу посмотреть в глаза твоей матери завтра утром. Я была бы унижена.
— А как насчет просто снять рубашку, чтобы я мог поиграть с твоими сиськами?
Мое тело дрожит при мысли о том, как он прикасается к моей обнаженной груди.
— Если я сниму рубашку, и ты начнешь меня трогать, то мои штанишки тоже слетят.
Его большая рука тянет меня вниз, и наши губы снова встречаются.
Его язык скользит по моей нижней губе.
— А что, по-твоему, я буду делать, если эти крохотные штанишки слетят? — спрашивает он, бормоча, источая хриплую, расплавленную мужественность, от которой мои трусики становятся влажными. Я задыхаюсь, когда кончик его члена находит мой клитор через наше тонкое нижнее белье.
Мы медленно тремся друг о друга, медленно целуясь.
— Скажи мне, что бы я тогда сделал с тобой, Скарлетт.
— Ты бы...
Он лижет мочку моего уха, отвлекая, бедра медленно вращаются подо мной, протягивает руку между нашими телами, чтобы отодвинуть мои шорты.
— Я бы что?
Боже, его голос сводит меня с ума. Мне так же жарко от него, как и от его губ на моей шее. Его твердый член у меня между ног.
— Н-не заставляй меня говорить это, — заикаюсь я, забывая, как сосредоточиться, мои глаза почти закатываются.
— Я хочу сделать с тобой все так чертовски сильно. — Он напевает, сексуально и сладко. — Ты ведь это знаешь, правда?
Я это чувствую.
Он твердый, как камень, бурлящий гормон между моих ног. Но даже сейчас он не заставляет меня заниматься с ним сексом.
— Но не в доме твоей матери.
— Только не в доме моей матери. — Его голос срывается. — Это было бы плохо.
Я выдыхаю, наклоняясь, прижимаясь грудью к его великолепной груди.
— У меня есть идея. — Он оживляется. — А что, если мы трахнемся понарошку, пока не кончим в штаны? Как похотливые подростки?
Понарошку? Это я могу сделать.
— Трахни меня понарошку, — стону я, когда он облизывает мою шею, оттягивая подол моей майки указательным пальцем. Сосет мой сосок.
Но он еще не закончил говорить грязные вещи.
— В один прекрасный день ты будешь сидеть на моем лице, а мой язык заставит тебя кончить.
Господи.
— Ты хочешь, чтобы я сделал это, детка? Съел тебя?
О господи.
Я не могу ничего сделать, кроме как тупо кивнуть, от визуальных эффектов мой клитор покалывает. Горячие пальцы Роуди скользят в мое нижнее белье, вверх по спине, указательный палец скользит вниз по моей щели, вдавливаясь в кожу моей задницы.
— Боже, — выдыхаю я, отчаянно вращаясь.
— Отодвинь свои трусики, детка, помоги мне, — говорит он.
Я делаю, как он говорит, оттягивая хлопчатобумажную ткань своего тонкого кружевного нижнего белья. Стону, когда кончик его члена впивается в мою киску, сдерживаемый только его серыми боксерами.
— Господи, как хорошо ты чувствуешься. Я собираюсь сделать с тобой всякое дерьмо, когда мы будем одни, — его рычание становится низким, когда эти огромные руки сжимают мои бедра, заставляя меня повернуться. — Что бы ты ни делала, не останавливайся — мой член сейчас в идеальном гребаном месте.
Мои веки трепещут, когда я открываю рот. Один толчок его боксеров, и он будет полностью внутри. Так легко, слишком легко. Так хорошо.
— Я так чертовски близко, — заявляет он, хватая меня за зад и переворачивая одним ловким движением. Как хорошо тренированный борец, не пропускающий ни одного удара.
Сильный. Ловкий.
Дерзкий.
Слишком громко, слишком хорошо имитируя секс.
— Потише, — задыхаясь, умоляю я. — Клянусь, Стерлинг, ты сейчас врежешься изголовьем кровати в стену.
— Ты хочешь, чтобы я понарошку трахал тебя тихо и медленно, Скарлетт? Так?
Он такой грязный, такой неотфильтрованный — контраст с тем джентльменом, каким он был все остальное время, пока мы были вместе.
— Ты всегда так говоришь? — мне удается спросить, и когда мои глаза закатываются, он сосет мой сосок через рубашку, и я почти взлетаю с кровати в эйфории.
— Как?
— Ты всегда так грязно говоришь?
— Тебе нравится?
Я люблю это.
— Да.
Это эротично и заставляет меня чувствовать себя сексуально. Мне хочется содрать с себя рубашку — и все остальное.
Его член скользит вверх и вниз по складке между моих ног, задевая каждый нерв по пути. Удар по моему клитору. Схватил меня за ягодицы, притянул к себе.
Так близко, так близко... не останавливайся, не останавливайся.
Мы запыхались, предательские признаки двух надвигающихся оргазмов вырисовываются, рты сливаются, матрас на грани скрипа — бьется о стену его спальни.
Так близко, не останавливайся.
— Ш-ш-ш, — предупреждаю я, не уверенная, он или я производим весь этот шум.
Его рот прижимается к моей шее.
— Я хочу тебя так чертовски сильно, что это сводит меня с ума.
Так близко, не останавливайся.
Мы не останавливаемся, пока не кончаем одновременно, лицо Роуди уткнулось в изгиб моей шеи. Звуки, которые он издает — мучительные стоны удовольствия, которые я никогда не слышала от мужчины.
Сексуальный.
Мой.
Мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, полностью одетые.
Пылающие.
Затем…
— Наверное, нам нужно сменить нижнее белье. В моих шортах повсюду сперма.
СУББОТА
Роуди
Мы добрались до корабля с запасом в час, по длинному извилистому трапу добрались к атриумной палубе.