— Прости, что? — Мой голос поднимается на несколько октав выше обычного. — Почему же?
Его голос тоже поднимается на несколько децибел.
— Ребята решили, что на остаток ночи тебе нельзя…
Я поднимаю руку, чтобы он закрыл свой великолепный рот.
— Почему?
— Что значит «почему»? Разве это не очевидно?
Э, нет.
— Если бы я знала, то не была бы настолько глупа, чтобы последовать за тобой сюда, не так ли?
— Извини, я тут ни при чем. Ты не можешь вернуться — тебя выперли на ночь.
— Выперли, — фыркаю я. — Кто это сделал?
— Ребята. Через меня.
— А ты кто такой?
— Я их бесстрашный лидер — и тот несчастный ублюдок, который вытащил короткую соломинку.
Мой нос морщится, как будто я только что проглотила кислые детские конфетки.
— И что, черт возьми, это должно означать?
— Это значит, что ты вмешиваешься, и это сводит моих друзей с ума. Они хотят, чтобы ты ушла. Надеюсь, у тебя с собой все твое личное дерьмо, — он улыбается, ловя взглядом сумку, висящую у меня на плече. — Неважно, я вижу, ты принесла с собой огромный гребаный чемодан.
— Ты сейчас серьезно? — Черт, теперь я говорю, как этот мудак Дерек.
— Да, я… серьезно. — Он подражает легкомысленному тону, фальшиво крутит невидимую прядь длинных волос, мотает головой из стороны в сторону.
— Я не тупая, ты не должен быть придурком, но что дает им право…
— Членоблокатор.
— Прости, что?
— Так они тебя прозвали: членоблокатор. Ты должна была просто не лезть в это, но ты создавала помехи, это разозлило Бена и Дерека.
— Создавала помехи? Я вела светскую беседу, не то чтобы эти тупицы знали разницу.
Без предупреждения он выхватывает красный пластиковый стаканчик из моих пальцев и нюхает его содержимое своим огромным греческим носом.
— Что здесь, водка? — Он снова втягивает воздух из чашки, всовывая свой нос в неё, глубоко вдыхая, так же, как я обнюхивала его раньше. — Что это за чертовщина, просто сок?
Моя губа дергается, потому что то, как подрагивает его нос, довольно мило, и я стараюсь не улыбаться.
— Нет, это вода.
— Хм. Только вода? — Он выглядит слегка развлекающимся, густые брови приподняты до линии волос. — Ну вот, теперь это начинает обретать смысл.
Я поднимаю выше свой подбородок.
— Твои друзья просто смешны, ты же знаешь, правда? Это не моя вина, что они не могут принять шутку.
— Ну да, они решили, что ты заноза в их заднице. — Он делает паузу, еще раз оглядывая двор. — Членоблокатор. — Его смех низкий и глубокий, когда он вспоминает мое прозвище.
— Пожалуйста, не называй меня так. Это оскорбительно, хотя меня это и не удивляет.
— Ты вмешиваешься в их игру.
— Их игру? Люди все еще используют этот термин? — я фыркаю так не по-женски, не в силах остановить звук, исходящий из моего носа. Очаровательно, я знаю. — У твоих друзей нет игры, если только ты не даешь очки за ложь. Они никого не впечатлили.
Его смех эхом разносится по двору.
— Давай посмотрим правде в глаза — они производили впечатление на твоих подруг.
Он меня подловил.
— Тесса слишком мила, ясно? — Зачем я ему это рассказываю? — А Кэмерон просто хочет…
Я закрываю рот на замок.
— Просто хочет заняться сексом?
— Нет!
— Просто хочет сделать зарубку на столбике кровати?
— Остановись. Теперь ты просто пытаешься найти творческие способы сказать «трахнуться».
Я не собираюсь развлекаться здесь, черт возьми. Я злюсь на этого парня — он буквально выгнал меня с домашней вечеринки. Я не позволю себя очаровать, каким бы смешным он ни был.
Его плечи трясутся в быстрой дрожи, когда он показывает большим пальцем через плечо.
— Не хочешь рассказать мне, чем насолила Уилсону и Фитцджеральду?
— Разве это имеет значение?
— Нет.
Но ему любопытно — я вижу это в его глазах, когда он смотрит на меня с другой стороны крыльца, все еще вальяжно изогнув брови. Ему совсем не скучно.
— Ну, — начинаю я, поднимая сумку. — Если хочешь знать правду, то их подкаты были ужасны, и я не могла удержаться, чтобы не указать Дереку на это. Полный отстой. Если бы ты был там, ты бы тоже это сделал. — Я делаю паузу. — Потом, когда они заговорили о College World Series, я не могла держать рот на замке.
Его спина выпрямляется.
— А что насчет CWS?
— Они сказали, что выиграли его, а мы все знаем, что это полная чушь. Все, что я сделала, это указала на это! Подайте на меня в суд. Глупо было врать, чтобы произвести впечатление на моих друзей.
Его ухмылка появляется медленно, одна сторона рта изгибается в дугу. Это скорее озорно, чем зловеще.
— Почему ты так уверена, что мы не выиграли?
— Да ладно тебе, чувак.
Он смеется, когда я называю его чувак, адамово яблоко подпрыгивает.
— Тот факт, что ты знаешь это дерьмо, чертова случайность.
— У меня отец помешан на бейсболе, ясно? Я ничего не могу с этим поделать — я сын, которого у него никогда не было. — Внутри теплой куртки, мои плечи двигаются вверх и вниз в крошечном пожатии плечами. — Может быть, запоминание странных фактов и есть мой дурацкий человеческий трюк.
Глаза парня устремляются к окну дома, вглядываясь в него.
— Послушай, я не хочу показаться грубым, но не могла бы ты сделать мне одолжение и уйти? Холодно, и я отмораживаю себе яйца.
Я стараюсь не смотреть на его джинсы спереди, на молнию. На его яйца.
— Значит, это правда? Ты серьезно меня выгоняешь?
Его кивок, не терпящий возражений.
— Да. Я, серьезно надираю твою тощую задницу.
У меня не тощая задница!
— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала.
— Оставайся здесь достаточно долго, и это продолжится. — Он снова смеется над собой. — Я говорю довольно глупую чушь.
— Ну ты и засранец. — Мое убеждение слабо — так слабо — и больше принимает желаемое за действительное.
— Ты нарушила покой или естественный порядок вещей, если хочешь. И мне было поручено выпроводить тебя из помещения. Не стреляй в посланника.
Выпроводить меня из помещения. Что за нелепая чушь?
— Пресловутая короткая соломинка, о которой ты говорил? — Я понимающе киваю о том, как это мудро и умно.
— Именно.
Он доволен собой, прислонившись к балюстраде, ноги такие длинные, что его задница удобно лежит на перилах.
Нервный, головокружительный смех срывается с моих губ. Я не могу справиться с такими моментами; они заставляют меня чувствовать себя неловко, когда я не готова, и эта холодная погода не помогает делу.
Я смеюсь, как идиотка, а он смотрит на меня так, словно я сошла с ума, и теперь он ни за что не пустит меня обратно.
— Выпроводить меня из помещения? — размышляю я, потирая подбородок. — Ты что, полицейский под прикрытием? — Теперь я огрызаюсь, превращая свое смущение в тонко завуалированную шутку.
Разве что…
Если это шутка, то она совсем не смешная — это неловко и неудобно, и мы здесь, на крыльце, в холоде, дрожим. Сцепившись в битве воли, ни один из нас не желает сгибаться, мои зубы слегка стучат. Мысли блуждают от его красивого лица к теплому шарфу, спрятанному в моей сумке.
Интересно, было бы это бестактно, если бы я обернула его вокруг шеи, пока он стоит там, часто вздрагивая, покрытый гусиной кожей.
— Могу я хотя бы вернуться в дом и сказать друзьям, что ты меня выгоняешь?
— Не-а. У меня строгий приказ не пускать тебя обратно.
— Чей строгий приказ?
— Мой. Почему ты споришь? — Одна гигантская лапа царапает его тупо сексуальную квадратную челюсть. — Это не поможет твоему делу.
— О, теперь у меня есть дело? — саркастически спрашиваю я, закатывая глаза к небу. — Это законный суд или я каким-то образом попала в особое чистилище?
Его улыбка становится шире.
— Если бы я действительно был полицейским под прикрытием, я бы арестовал тебя за сопротивление офицеру.
— Это плохо?
— Сопротивляться офицеру? Черт возьми, да.
Он ухмыляется, и боже, какой он милый. Очень, очень милый. Красивый.
Я смотрю вниз на свои ботинки, шаркая ногами, затем на улицу, чтобы не смотреть прямо на его белые зубы, точеную челюсть и глупые, сверкающие глаза.
Каким же клише он оказался.
Придурок.
— Пожалуйста, просто позволь мне забежать внутрь. — Я стараюсь не умолять. — Я быстро, как кролик, и скажу им, что ухожу?
— Быстро, как кролик? — Он потирает небритый подбородок. — За это я мог бы заплатить.
Я хлопаю ресницами, жалея, что не накрасила хотя бы один слой туши перед тем, как выйти из дома сегодня вечером. Мое лицо открыто и свежо, и вряд ли кто-то подчинится моей воле, не говоря уже об этом парне.
— Ну, пожалуйста.
— Давай попробуем еще раз. Ты следишь за моими губами? Ты внимательна? Потому что я собираюсь сказать это только еще раз.
Я киваю, не сводя глаз с его великолепного рта.