Дальше идет гостевая комната. В ней две лестницы — наверх и вниз. Наверху — две комнаты моего отца. Там он ночует и проводит время, когда приезжает. Обычно на месяц или всего на несколько дней. Он очень не любит жить в городе. Мама постоянно говорит, что дача — не город, до нее на электричке ехать целый час. Но папе тесно даже на даче. Ему, как и мне, не нравятся соседи за деревьями и заборами. В его комнате есть балкон, на который опирается черемуха. Все, что связано с отцом, — здорово и необычно. Например, эта черемуха. Это не совсем нормальная черемуха. Папа привил к одной из веток ростки яблони. И теперь к нему на балкон свешивается большая ветка с яблоками. Да, кстати, о яблоках. Конец августа. И нужно собрать яблоки к приезду папы.
Я быстро спустилась вниз. Карна пошевелила тонким хвостом и зевнула. Все собаки лежали на диванах и креслах на первом этаже. Здесь была даже папина кровать. Дядя помог спустить вниз, чтобы собакам было где спать.
— Мама! — тихо позвала я.
Заскрипела кровать, но мама не проснулась. Мама спит за печкой — в своей маленькой комнате с тяжелыми шторами на окнах. Я не хожу к ней в комнату. Мама предлагала мне спать с ней, но я боюсь крыс. Они скребутся каждую ночь под полом. А еще больше я боюсь маминого шкафа. Шкаф стоит на входе в комнату. Он большой, до самого потолка. Я называю его «шкаф, в который нельзя смотреть». Там лежат кости птичек, скелеты разных мелких животных. Мама говорит, что ей жалко выкидывать все это добро. Оно напоминает ей молодость и папу.
— Мама! — снова позвала я. И вспомнила, что не поздоровалась с Княжной. Я побежала обратно на второй этаж, заскочила в свою комнату и подошла к картинке, приклеенной рядом с моей подушкой. Картинка вырезана из журнала. На ней — красивая женщина в красном платье. Она стоит на кровати, прижавшись к стене. Вся ее комната в воде, и крысы бегают по ее кровати. Мне не нравится ее фамилия. И я зову ее просто Княжной.
Я провела рукой по ее лицу.
— Доброе утро, Княжна! — прошептала я, и мне почему-то стало грустно.
Я каждое утро здороваюсь с Княжной. А мама — с Бронькой. А попугай молчит, значит, маме теперь будет не с кем разговаривать.
Я выглянула на улицу. Клетка была пустой. А дверца распахнула настежь.
— Алена! — раздался мамин голос. — Спускайся вниз, детка!
Я гладила Карну, а мама сонно сидела на кровати и теребила свои светлые волосы. Волосы у мамы, как солнышко, желтые и блестящие. Она похожа на одуванчик.
— Как тебе кажется, сегодня будет так же жарко, как вчера?
— И как всю неделю, — кивнула я. Нужно сказать ей про попугая.
— Тогда нужно полить сад, Аленушка. Пока солнце не выглянуло.
Я вскочила на ноги, собаки зашевелились и тоже попрыгали на пол.
— Мама, давай заведем котенка?
Мама удивленно посмотрела на меня, развела руками.
— Тебе не хватает животных в этом доме?
Я пожала плечами и умоляюще показала на пол.
— У нас крысы!
— И что? Я их не слышу… Лесси так храпит, что крысы разбегаются по соседям. Лучше еще одну собаку завести.
Мама улыбнулась, накинула халат — было видно, что сегодня ей лень заниматься собой.
Сначала мы покормили жаб — они живут у нас в бочке в ванне. Папа привез их из Вьетнама. Мама любит жаб и считает, что они приносят в дом деньги. Что, если бы не жабы, папе бы платили меньше. И маме пришлось бы работать. А меня бы отдали в жуткую школу.
Затем мы нарезали овощей, нарвали травы, положили их в тарелку и понесли к кустам смородины. Старая смородина от жары попадала на землю. Собаки давили ее, и вся тропинка от кустов у бани до крыльца была черная от смородины.
Мама протягивала шланг и пыталась включить воду, а затем направить струю на кусты и на яблоню одновременно. А я осторожно открыла дверцу загона. У бани, которую никто никогда не использовал, стоял огромный загон-сетка. Здесь жили две ящерицы из Таджикистана и три черепахи из Лаоса.
Я осторожно закрыла за собой дверцу, пытаясь не наступить на сонных черепах. Поставила тарелку с овощами на пол и оглянулась. Ящерицы — опасные животные. Они любят ползать по стенам и иногда падать на голову. А они — тяжелые и толстые.
Точнее, толстыми они были, когда папа привез их из Лаоса. Мне и маме было их очень жалко. Мама долго кричала, что папа снова уедет, а ей придется все лето кормить их в одиночку. Но потом папа что-то тихо сказал ей на ухо, и мама стала кормить ящериц и черепах.