Небольшая деревянная церквушка одиноко стояла среди старинных разрушающихся домиков. Яся, задыхаясь, почти донесла женщину до разбухших от сырости дверей.
— Спасибо, девушка, дальше я сама… Тяжело тебе…
Ясе даже смешно стало от этих слов женщины.
— Да нет уж, я вас и за порог теперь дотащу!
— Спасибо, милая, да хранит тебя Господь! Остались еще христианские люди на земле!
Яся наклонилась поближе к женщине.
— Извините, что расстраиваю вас, но не христианский я человек, бабушка! — Яся аккуратно затащила женщину на порог храма. — Я вообще неверующая и некрещеная. Язычница я. Еще раз извините за эти слова.
Яся поцеловала женщину в лоб, распахнула перед нею дверь церкви и побежала на остановку.
Ты — моя луна…
Думала: горе — это когда мама
Сниться перестает. А бабушка плачет
И плачет. Думала: вырасту,
Улечу за море. Как иначе? —
Думала — это и дураку понятно:
Думала — легко. Вон на карте какие пятна
Пестрые, как чудно резвится глобус.
Вырасту и куплю билет на желтый автобус…
Едва приглушенный, очень слабый голос проник под мое одеяло. Я укуталась сильнее, закрыв щель проходящего замораживающего воздуха. Сон, сон… Голос.
«Вы читаете мои мысли?.. Скажите…»
Что за бред. Нога моя вылезла на волю, обожглась о ледяную стену, выдерживающую натиск февральского ночного ветра, и начала снова греться внутри кокона. Второе одеяло слезло на пол, третье — горный спальник — было воткнуто между моим телом и стеной.
«Скажите… Много ли сил уходит на управление — лечение на расстоянии? Внушаете ли вы мне что-то?»
Я проснулась. Протянула руку к сумочке, лежащей около кровати, достала уже остывающими пальцами ручку с блокнотом и записала последние слова.
«Я постоянно слышу голоса… они говорят мне, что я не должна никому говорить о лечении, о вас… Правильно ли это?»
Я достала сотовый и набрала смс: «Мама с кем-то говорит по телефону в пять утра. Опять этот кармический бред. Ей точно прочистили мозги. Что делать?» Замерла, обдумывая, кому же это отправить. У кого просить помощи? Бабушка и без того уже плоха… Младшая сестра утром пойдет в музыкальную школу зарабатывать свои две тысячи в месяц. Я стерла сообщение.
«Я развелась с мужем, я дочери не верю… вы говорили, что ей верить нельзя, что она — крыса, которую я воспитала на своей груди. Помните? Да, она приехала…»
В детстве я всегда знала, что солнце, даже если его не видно, когда-нибудь взойдет из-за гор. У меня за окном было огромное поле одуванчиков, а дальше — горы. Большие, дикие и сказочные…
А мама была красивая, как Шахерезада…
И всегда была рядом. И мне казалось, что все идеальные мамы должны быть такими — с большими черными глазами и длинными волосами. Солнце должно каждый день всходить утром из-за гор и светить в окно весь день. Дома должен быть дворец, свой замок с подвалом, где держат заключенных, и башня, откуда можно, если дотянешься до каната, сбежать. Пролететь над морем и упасть на теплый берег — диван. Папа сидел по вечерам на диване, пытаясь читать исторические книги. Но мне нужен был конь, и папа был конем. Я забиралась к нему на шею и била пятками по бокам.
А когда родители сидели на кухне, можно было, подметая волосами пол, наклониться вниз головой и ходить так задом наперед по коридору. Так все меняется! А еще у меня была принцесса и разбойник. Среди цветов на подоконнике я расставляла шахматы, это было лесное царство. И принц спасал принцессу от злодея, который на самом деле был просто беден и добр, поэтому и жил в лесу. И, смешно, когда у меня разбойник похищал принцессу и уносил с собой на дерево, как Тарзан, я всегда ощущала странное покалывание в теле. А мама говорила: не раскидывайте шахматы по цветам, и так все фигурки уже растеряли!
Я уходила в морозную темноту, подтягивая ранец на спине, следуя за спинами взрослых дядь. Они провожали детей до поворота в школу. Мой отец уже давно уехал на работу, на другой конец города в старом желтом и вонючем автобусе, забитом сонными людьми. Над домом светила луна. А мама с грудной сестрой стояла в светящемся окне и взволнованно махала рукой вослед, будто передавая мне свою удачу.
Я натянула на себя под одеялом ватные штаны и шерстяные носки. Закуталась в покрывало и, натыкаясь на углы шкафа, пошла в другую комнату. Наш старый панельный дом всегда был самым холодным на планете. И, когда деревья засыпали на улице под тяжестью пятидесятиградусного мороза, мы, как животные, старались найти тепло под одеялами.