- Или Попков с фонариком идет. Куда он без любимой Великановой? Как ему сейчас тяжело без тебя! Представляю! Не ест и не спит, бедолага.
- Мне говоришь, чтобы я о еде не говорила, а сама говоришь об еде.
9. НОВЫЙ ДЕНЬ НА НЕЗНАКОМОЙ ПЛАНЕТЕ
Наступало утро. Где-то там вдалеке блеснул лучик, превратившийся в светлое облачко, которое становилось всё больше и ярче, радуя всё живое своим появлением.
С каждым мгновением далекий горизонт светлеет и тьма уползает в свои мрачные норы. И вот уже в утренних сумерках подруги смогли увидеть друг друга и свою многочисленную свиту, расположившуюся на камнях, неподалеку от них. Подруги радостно завопили, ведь они же не птички, чтобы чирикать гимн начинающемуся утру.
Они стали толкать друг друга, хлопать в ладоши, то есть делать утреннюю физзарядку, чего бы они никогда не стали делать на Земле. Лжедевчонки с начала с удивлением наблюдали за ними, а затем стали повторять их движения, ведь ничего своего они придумать не могли. Никогда Срам не оглашался такими громкими и радостными криками. Наверно, даже недра Срама содрогнулись.
- Я вспомнила! Я вспомнила! - закричала Козявкина и захлопала в ладоши.
- Вспомнила? Свое имя? Очень интересно! - воскликнула Козявкина.
- Хуже! В смысле, лучше! Оду солнцу. Я вспомнила оду солнцу!
Она взобралась на большой камень. Отставила левую ножку. Повернула голову в сторону восходящего светила и, махая короткими ручками, принялась скандировать, как настоящий Демосфен:
- Посмотрите! Всходит солнце!
Заливает мир лучами!
Вы на улицах бессонных
Бога солнца не встречали?
У него глаза сияют
Блеском радостного утра,
С головы его свисают
Кудри цвета перламутра.
Он веселый и прозрачный
Вас обнимет у порога.
Просыпайтесь же пораньше!
Так чудес на свете много
У таинственного бога!
Вот прекрасная царевна,
Раскрывая ставни окон,
Улыбнется и зажмурит
Ослепленные глаза.
Солнце! Солнце! Это радость!
Это счастье нашей жизни!
Мы язычники и солнцу
Поклоняемся как богу!
- Офигеть! - воскликнула Великанова и захлопала в ладоши. - Впервые в жизни я не жалею, что у меня такая подруга. Но кушать от этого меньше что-то не захотелось. Извиняюсь, конечно! Если можно было насытиться стихами, я бы целыми днями слушала эту... как ее?.. оду.
Козявкина ее успокоила:
- У нас еще в запасе двадцать девять суток, а за это время или мы найдем еду, или кто-нибудь использует нас для еды. Так что держи хвост пистолетом, Великанова!
Великанова подвела итог:
- Первое - лучше! Или ты так не считаешь? Пока я так не покушаю, я ни о чем другом думать не могу. Так уж устроен мой организм. Я всегда по утрам, как только проснусь, сразу бегу к холодильнику. И только откушав, приступаю к утреннему туалету. Ой! Забыла о том, что ты просила, чтобы я не говорила о еде. Хотя покушать - это главный смысл нашего существования. И о чем еще говорить, если не о еде?
- Тебе лишь бы пожрать!
- Ага! - согласилась Великанова. - Вздремнуть что ли?
- Счастливый ты человек, Великанова! Ты, как бык, который нажрется помоев и на верху блаженства, потому что у него отсутствуют всякие духовные запросы. Завидуя я таким людям.
- Можешь дальше трандычить! - томно произнесла Великанова, раскинувшись на теплом камне. - Так быстрее засыпается.
- Великанова!
- Ну, что там у тебя опять! Ну, давай о своих этих самых духовных... как их? Вопросах-запросах!
- Великанова!
В голосе Козявкиной было столько ужаса, что подруга не могла не почувствовать этого. Она уже хотела подскочить, но Козявкина остановила ее:
- Не шевелись!
Из-под камня, на котором возлежала Великанова, выползла змея. Девчонки стремглав бросились наутек. Наконец они остановились.
Поежившись от утреннего ветерка, Великанова сунула ладошки в карманы шортов, и тут же лицо ее преобразилось волшебным образом. Сначала изумление, а затем счастливая улыбка. Так, наверно, улыбается человек, выигравший миллион. Причем это была такая широкая улыбка, что Козявкина была уверена, что сейчас эта улыбка вылезет за пределы лица Великановой.
- Смотри, Козявкина, что я нашла!
Она держала в руках конфетку. Самую настоящую!
Козявкина метнулась к Великановой и вырвала у нее конфетку из рук.
- Ни фига себе! - завизжала Великанова. Лицо ее стало пунцовым.
- Это борзость! Отдай!
Она бросилась на Козявкину, как орел бросается на беззащитную птичку.
- Верни конфетку, агрессор!
Она навалилась на Козявкину всем телом. Козявкина запищала. Мелькнула мысль, что это последние мгновения ее жизни. Но кулачок с конфеткой не разжимала. И откуда только в ее маленькой ручке взялась такая цепкость?