- Торжество доруйцев. После того, как они нас уничтожат, они уйдут отсюда. И вы сможете спокойно покинуть убежище.
- Вы все погибните! - ужаснулась Козявкина. - Разве нельзя что-нибудь придумать. Всегда можно найти выход.
Главная улыбнулась.
- Они уничтожат лишь оболочку. Мы же так и не стали реальными существами. Вашей энергетики для этого явно мало.
- Прощайте!
Козявкина растрогалась и чмокнула главную в щечку. Та с удивлением поглядела на нее.
Великанова тоже удивилась. А затем перечмокала всех девчонок, причем делала это весьма громко. Каждый чмок у нее был громче предыдущего. Может быть, она специально это делала, а, может, просто так получилось.
Затем вытерла скупую девичью слезу.
- Когда будете выбираться, приложите только ладонь к центру плиты и она легко отодвинется,- напутствовала их главная. - Вы должны спастись, иначе Дору останется непобедимым.
- Что же нам теперь придется, как кротам, жить в этой норе? - ворчала Великанова, спускаясь по вертикальной лестнице вслед за Козявкиной, которой приходилось каждый раз вытягивать ножку, чтобы дотянуться до следующей ступеньки.
- Ты неисправима, Великанова. Вопрос идет о жизни и смерти. Ты хоть это можешь понять? Девчонки пожертвовали собой, чтобы спасти нас. А ты все недовольна, всё бурчишь.
- Вопрос идет о жизни. А если быть точной, о шикарной роскошной жизни! - воскликнула Великанова, когда они спустились вниз и оглядели подземелье, в котором им предстояло прятаться.
Подземелье было довольно просторной. Тут можно было бы разместить весь их класс. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Вдоль одной из стен были длинные стеллажи в несколько ярусов, на которых лежали коробки, упаковки, мешки, мешочки, пакеты и пакетики. И от всего этого исходил пьянящий запах вкусной еды. Настроение подруг сразу улучшилось. Освещалось подземелье светящимися камнями, которые в шахматном порядке были расположены по стенам. Свет был довольно яркий, но мягкий, нисколько не утомительный для глаз, как дневной уличный свет, который, как известно, самый лучший для наших глаз.
Великанова тут же разорвала одну из упаковок.
- Пряники! Тульские! Медовые! Мне про такие еще прабабушка рассказывала. И каждый раз, когда она рассказывала, у нее слюнки бежали.
- Теперь всё понятно! - сказала Козявкина.
- Что тебе понятно? - переспросила Великанова, хрумкая сытный вкусный пряник и урча при этом.
Поэтому у нее получилось «о-о-о». Козявкина уже научилась понимать речи Великановой, в каком бы состоянии та их не произносила. Кроме Козявкиной, никто этого не умел делать.
- Теперь понятно, куда делить продукты из ангаров. Слушай, Великанова! Как ты можешь жрать, когда гибнут наши боевые товарищи? Тебя не мучает совесть при этом, ну, хотя бы немножко?
Великанова поперхнулась. Медленно дожевала пряник, уже не чмокая, и тихо произнесла:
- Я не подумала. Честное слово! Ведь пряники такие вкусные! Прабабушка оказалась права.
Шум сверху нарастал. Вероятно, это были разрывы снарядов, пулеметные очереди, вопли победителей и стоны раненых. Великанова перестала жевать и замерла на месте с раскрытым ртом.
- Девчонки гибнут, - сказала Великанова. - А мы сидим и ничем им не можем им помочь. А гибнут они ради нас. У меня такое ощущение, как будто убивают мою душу. Убийцы!
- Был бы у нас танк. Или на худой конец, авианосец,- грустно произнесла Великанова. - А так... против лома нет приема. Не пойдем же мы против них с голыми руками? Они нас сразу - раз и квас. Тут даже полицейских дубинок нет. Совершенно не оборудовано помещение. Нет, конечно, оборудовано для продления жизни, а вот для защиты жизни - нисколечко. А если они сюда полезут?
- Тихо! - прошипела Великанова и приложила палец к губам.
Стало так тихо, что они даже слышали биение сердец друг у друга. Прямо над их головами раздались звуки. Несомненно, что кто-то там ходил и этот кто-то искал именно их. Можно было даже расслышать команды, которые отдавали командиры своим солдатам:
- Гав-гав-гав!
То есть всё обыскать, кто-то может спрятаться здесь, осмотреть каждый закоулок, ничего не упустить.
- Гав-гав-гав!
То есть так точно, товарищ генерал!
- Мне страшно! - прошептала Великанова и прижалась к Козявкиной всем телом, вообще-то частью тела, как будто Козявкина могла ее защитить и спасти от страшных дядек.
Козявкина прошептала:
- Если найдут крышку, нам конец! Хоть бы не нашли! Хоть бы не нашли! Хоть бы не нашли!
- Гав-гав-гав!
- Гав-гав-гав!
- Гав-гав-гав!
Стало больше шагов и звучали они сильнее.
- Только бы крышку не обнаружили! - шептала Козявкина одно и то же, как заклинание.
- Боюсь! Боюсь!