И Великанова всё сильнее жмется к Козявкиной да так сильно, что та уже и задыхаться начала. Последняя оставалась для нее надеждой, опорой и обороной. А кто ее спасет, если эти убийцы ворвутся сюда? Больше защищать бедную Великанову некому, одна она осталась на белом свете! Папка с мамкой и вооруженные силы ООН далеко. Пока очухаются, придут на помощь, от них лишь белые стройные косточки останутся. Ну, стройные-то, конечно, только от нее, от Великановой.
13. ОТСЮДА НЕ УБЕЖИШЬ
Вдруг:
- Дору! Дору! Дору! Слава Дору!
Чего это они величают Дору, не на ночь будь он помянут? Хотя, кто знает, что сейчас - день или ночь.
- Это что такое? - прошептала Великанова.
- Сам главный паразит пожаловал, вот и славят его,- ответила Козявкина. И даже стала дышать тише.
- Если он ясновидящий, то есть через камни видящий? - спросила Великанова и прижалась еще сильнее.
- Да типун тебе на язык! Молчи!
И Козявкина вообще дышать не перестала. А потом судорожно схватила воздух и опять перестала дышать.
- Вдруг у них такие приборы есть - я по телевизору видела - которые через камни видят,- шептала испуганно Великанова и еще сильнее прижималась к Козявкиной, грозя той лишением жизни от такого прижимания.
- Сейчас же замолчи! Они нас и без приборов найдут, если будешь болтать,- сдавленно прошептала Козявкина и попыталась хоть как-то освободиться от прижавшейся тесно Великановой.
Топчатся уже кажется целую вечность. Подруги даже пошевелиться боятся, ноги затекли, пальцы онемели. Пошевелишь пальцами, а они хрустнут, а там сверху услышат. И всё! Сидят, не шелохнутся. Наконец звуки стали затихать. Тишина. А вдруг это обман. Ушли для видимости, а потом вернулись на цыпочках, ухом приложились к полу и прислушиваются?
- Кажется, ушли.
- А покушать можно? - робко спросила Великанова. Она почувствовала, что аппетит разыгрался не на шутку. - Ты же знаешь, что у меня аппетит от страха разыгрывается. Игручий такой, гад!
- Великанова! У тебя аппетит не разыгрывается, он всегда с тобой.
Но Великанова уже разрывала коробки, залазила в пакеты и мешки, и жевала, жевала, жевала, иногда перемежая жеванье бульканьем, после которого следовало протяжное «Фу!»
- Эй! Великанова! Ты не очень-то налегай!
- Не жадничай! Не твое и ничье! А значит, моё! Не боись, тут и тебе останется! Я-то не жадная!
- Сколько мы здесь пробудем, мы не знаем. Так что надо экономить! А то сейчас всё сожрешь, а потом лапу придется сосать. Да еще и от обжорства вдруг тебе плохо станет, а больницы поблизости нет. Хватит жрать!
Козявкина топнула ножкой и метнула гневный взгляд на Великанова, который, как она считала, может испепелить ее.
- Чо орать-то? Еда лучше всего стресс снимает. По телевизору говорили. Ученые какого-то английского института доказали. А наука надо верить. Ты сама мне об этом постоянно говоришь. А у меня, знаешь, какой стресс был! А чем больше стресс, тем больше еды надо. Лучше не лезь под руку!
- Лучше бы ты мультики смотрела про Машу и Медведя. Они как раз подходят твоему умственному развитию. Запомни, не всему, что показывают по телевизору, нужно верить. А лучше книжки бы читала.
- Чо ты! Классные мультики!
И Великанова принялась пересказывать содержание мультиков, захлебываясь от восторга и не проговаривая половину слов. Да и вообще можно было слов не проговаривать, а просто мычать. На пятнадцатой серии, то есть на пересказе пятнадцатой серии, Козявкина упала на постель, закрыла глаза и быстро заснула под восторженное бухтенье Великановой.
- Какая она интеллектуально не развитая! - обиделась Великанова. И уже решила самой себе пересказывать мультики, но это было неинтересно. Она с ненавистью поглядела на сопящую Козявкину.
Тут же принялась снимать обиду круассанами и «Тархуном». И обида так же быстро улетучилась, как и пришла. Вот и не верь после этого в целебные свойства еды, особенно, если она вкусная.
Неизвестно, сколько они просидели в подвале. Часов у них не было. А смену дня и ночи отсюда не увидишь. Но судя по продуктам, поглощенным Великановой, немало, даже, наверно, много. Изготовили из картонных упаковок карты, картинки нарисовали шоколадными конфетами, а потому через игру-другую они стирались и их приходилось рисовать заново. Дулись в дурака. Игра сопровождалась пространными пересказами Великановой мультиков. Оказалось, что она их пересмотрела великое множество. Рассказывала она взахлеб. Козявкина всё больше осознавала, что она всё ближе к бурному помешательству или тихой шизофрении. И еще неизвестно, что лучше. Хотя и то и другое плохо. Настал момент, когда Великанова пересказывала сюжет какой сто с хвостиком серии мультиков про Машу и Медведя, когда Козявкина не выдержала.