После сто какой-то партии в дурака Козявкина вскочила и затопала ногами. У Великановой глаза стали увеличиваться, как будто их кто-то старательно накачивал насосом.
- Больше не могу!
- Ты чего это? - поразилась Великанова. Она уже давно подозревала, что у Козявкиной что-то ненормально со психикой. - Может, у тебя живот пучит?
Козявкина застонала:
- Не могу я сидеть больше в этой яме! На волю хочу, на поверхность! Я же не земляная крыса! Пусть лучше убьют, зато хоть напоследок увижу солнце, или как там у них называется это светило, и глотну свежего воздуха! О! какое это наслаждение жить на поверхности!
- Ты чо? Торопишься умереть? Ты посмотри, сколько еще жратвы! Давай хотя бы съедим всё, а уж тогда, так и быть, пойдем на добровольную смерть! - предложила Великанова.
- В разведку пойдем! - решительно сказала Козявкина.
- Это как?
Что-то Козявкина начинала пугать и напрягать ее. Умирать в расцвете сил, что может быть глупее?
- Помнишь, главная говорила, что как только они всех их убьют, они уйдут отсюда, поскольку совсем не собираются жить в этой бесплодной пустыне. Зачем им это нужно? А раз ничего не слышно, значит, война закончилась.
- Мне страшновато как-то.
- А сидеть тут, как крысы и потихоньку сходить с ума, нестрашновато? По мне уж лучше смерть. Хотя на счет ума, не ко всем присутствующим это относится. Кое-кому сумасшествие не угрожает. Поскольку им сходить не с чего. Вот такие пирожки, мадмуазель!
- Я еще не все серии мультиков рассказала.
- Великанова! Я тебя сейчас сама убью! Не доводи до белого каления! Я уже не могу сдержать себя!
- Слова нельзя сказать, агрессорша!
- И в конце концов, мы всегда сможем сюда вернуться. Потихонечку разведаем и, если что не так, назад!
- Всё равно же сделаешь по-своему! - согласилась Великанова.
Она стала собирать провизию для предстоящей экскурсии-разведки. Никто же не знает, насколько это затянется. Поднялись. Крышка легко отодвинулась в сторону, когда Козявкина приложила свою ладошку к ее центру. Козявкина медленно приподнялась и огляделась. Она долго всматривалась, враг мог затаиться за любым камнем, потянула носом, принюхалась, вроде никаких посторонних запахов. Она хоть и не собака, но чужого всё равно бы унюхала.
Потом скомандовала:
- За мной!
Они выбрались и двинулись по пещерным переходам, то и дело останавливаясь и прислушиваясь, нет ли каких подозрительных звуков. После чего опять тихонечно передвигались. По-прежнему никаких звуков, чуждых запахов. Ничего подозрительного. Переход стал расширяться. Опять останавливались. Враг мог спрятаться за любым камнем и неожиданно выскочить. Козявкина радостно крикнула «Вперед!» и быстро заперебирала ножками. «Как таракан какой-то!» - презрительно ухмыльнулась Великанова. И родятся же такие! Сама-то она неслась огромными прыжками, но всё-равно не могла догнать Козявкину, которая на радостях завывала как дикий зверь на все голоса. Если бы кто-то оказался поблизости, то перепугался бы. Яркий свет ударил им в глаза, девчонки выскочили из пещеры и зажмурились, потому что дневной свет слепил после подземельных светлячков. Козявкина размахнула ручки в стороны, задрала голову, зажмурилась еще сильнее и завопила:
- Свобода!
И откуда в таком маленьком теле мог взяться столь мощный глас. Настоящая иерихонская труба!
- Конечно, мадмуазель!
Но это был голос не Великановой, да и слово «мадмуазель» она не смогла бы произнести грамотно и исковеркала бы его до неузнаваемости, хотя Козявкина узнала бы, конечно.
Сердце ее учащенно забилось, душа ушла в пятки, она медленно повернула голову, надеясь до самого последнего момента, что всё еще хорошо, что может быть никакого голоса и не было. Позади их стояли два дюжих автоматчика и широко улыбались, как будто они встретили хороших знакомых, которым чрезвычайно рады, просто счастливы, что видят их.
- Милые барышни! Мы вас заждались!
Великанова сделала книксен и жеванно проговорила, поглядывая то на одного солдата, то на другого:
- Милостивые судари! Вы весьма галантны!
- А разве можно быть иными рядом с такими прелестными созданиями? - проговорил черноусый солдат.
- Какие мы насмешники! - отмахнулась польщенная Великанова и, вытянув губы трубочкой, стала описывать ими круги. Так делали жеманные красавицы девятнадцатого века. - Да! По физической конституции я уже совершенно совершеннолетняя. А это моя пажиха. Знаете, люблю всё мелкое.
Великанова захихикала, прикрывая ладошкой рот. Вот так: хо-хо-хо-хо. Но приглушенное ладошкой.
Козявкина прошипела:
- Дура!
- Просим!